Сорок второе августа. Кира Мюррей

не тебе, – раздражённо бросил мужчина. Вика вновь начала причитать, спрашивая, где он вообще.

      – Все, давай. Не звони, – бросил он на прощание, садясь на водительское место, – отключи лучше телефон. А то Вика будет вызванивать.

      Отключив звонок, сказал он Магдалине. Та как раз что-то разглядывала в своём телефоне.

      – Странно, что ещё не позвонила, – отключая смартфон, сказала Магдалина, – шоколадки? Будем как подростки на свидании?

      – Подростки на свидании закусывали бы бренди шоколадом, а я купил шоколад не для этого, а из-за того, что черный шоколад одно из лучшего, что есть вообще в этом мире.

      Разговор плавно потек, напоминая ручей. Не задавая вопросов, не расспрашивая ни о чем личном, находя отголоски личного и волнительного в случайно оброненных фразах.

      Богдан обворожительно улыбнулся девушке, что запускала в зал театра и та, растаяв, совершенно не обратила внимания на бутылку бренди и две горькие шоколадки.

      Их места были на балконе, скрывая их от остальных зрителей. Когда они заняли их, они наконец-то решили посмотреть на билетах, на какой же спектакль они попали.

      Рассмеялись от «Ромео и Джульетта» напечатанное на билетах.

      – Что может быть более ироничным, чем два циника на «Ромео и Джульетте»? – прикрыв глаза ладонью в никуда спросил Богдан.

      – Думаю более иронично, будь спектакль о моральном падении, любви и Боге.

      – Или «Анна Каренина», – ухмыльнувшись, сказал мужчина. Он, взяв левую руку девушки, поцеловал костяшки её пальцев, не отрывая хитрого взгляда от её глаз.

      Костяшку безымянного пальца обожгло прикосновением чужих губ.

      Ведь специально, читала в его хитром прищуре глаз, Магдалина. Специально поцеловал рядом с обручальным кольцом, как насмешливое напоминание, что они оба ужасные люди.

      Магдалина пришла к выводу, что она ещё больше, чем Богдан. Пусть он и выглядел, как беспринципный лжец. Именно она посадила на место рядом с собой мужчину своей сестры, отключив телефон, чтобы та и муж не могли к ней дозвониться.

      Но от чего-то приступов вины она не испытывала.

      Возможно, Богдан был прав о рассуждениях о сущности человека.

      Легко считать себя верной и хорошей женой сидя дома. Тяжело быть ней, когда тебя одолевает одиночество.

      С любовью – это ничего общего не имеет.

      – Могу понять, почему они решили умереть, – когда уже начался спектакль, сказал мужчина, глядя на сцену.

      Он слегка наклонился к девушке, чтобы она услышала его приглушенный голос.

      Магдалина повернула голову в пол оборота, глядя на лицо Богдана. Его взгляд был сосредоточен на сцене и даже в полумраке сверкал ироничной насмешкой.

      – Если бы не умерли то великая любовь бы умерла. Красивое личико Джульетты стерла бы старость, а Ромео оказался таким же, как и все люди. Разве это не больше разочаровывает, чем смерть главных героев?

      – Пусть лучше умрут и расскажут красивую сказку. В этом меньше трагедии, чем в том, как люди разочаровываются