Плачущий ангел Шагала. Ольга Тарасевич

как жалко! Глаза грустные, икает, еле ноги переставляет. Подставили его. И похмелиться бедолага хочет.

      Но теория теорией, а никак у оперативника не получалось вести себя сообразно ситуации. Прилипчивый смех, как шипящая минералка, булькал в горле.

      – Да, повезло тебе с молодыми кадрами. Вот это подстава так подстава! – придерживаясь за живот, простонал Паша и нажал на очередную кнопку звонка. – Слушай, Петь, да что это такое – и здесь ни души?!

      – Дом относительно новый, – пробормотал участковый, вытирая рукавом выступивший на лбу пот. – Большинство жильцов квартиры здесь покупали сами. Халява от родины кончилась. А чтоб «купило» имелось, вкалывать надо. Так что на работе все еще. По моей информации, народ домой возвращается очень поздно. И поэтому со свидетелями, честно предупреждаю, глухарь. Пенсионеров почти нет.

      – Да так не бывает! – не поверил Паша, методично переходя к следующей двери. – Не может же нам так не везти!

      Петр Васильченко промолчал, но весь его понурый вид говорил: очень даже может. Как начнут шишки сыпаться – это надолго.

      – Кто там? – вдруг раздалось в промежутке между трелями звонка. – Я вас не знаю, уходите.

      Паша с Петром переглянулись, и Васильченко, едва заметно пожав плечами, сказал:

      – Не помню я этой квартиры. Здесь вообще весь дом не криминальный. Ну, что ты на меня смотришь, как Ленин на буржуазию? Не обязан я всех и каждого на участке знать! Тебе наркоманов моих перечислить?

      Пререкаться с участковым не хотелось. Громко гаркнув: «Милиция!», Паша приложил к глазку служебное удостоверение.

      Дверь распахнулась, и симпатичная женщина лет сорока смущенно улыбнулась:

      – Здравствуйте! Сразу говорю: я здесь не живу, приехала погостить к подруге. Сама из Рязани. Регистрация в порядке.

      – Жильцов здешних в лицо знаете? Сегодня посторонние в подъезде замечены были? – деловито осведомился Васильченко.

      Паша сразу незаметно ткнул участкового в бок.

      «У нас не так много свидетелей, чтобы их распугивать», – решил оперативник и обаятельно улыбнулся.

      – Может, чаю? – предложила женщина. – Давайте, проходите, меня Тамарой зовут. Большинство жильцов не знаю, но здесь живет такой импозантный антиквар…

      Через полчаса, выпив две чашки чая с бергамотом, Паша знал о Тамаре и Иване Никитовиче все.

      Она называла вещи своими именами. Мужчина ей понравился. Она разведена. Почему бы не попытаться познакомиться поближе?

      Однако зайти в гости к Тамаре Корендо отказался. Сослался на то, что надо срочно собираться в командировку. И даже продемонстрировал билет на поезд. Он планировал поехать в Белоруссию, в Витебск, и провести там несколько дней. Тамара намекнула, что, когда он вернется, она все еще будет в Москве. Но по вежливой улыбке стало понятно: для Ивана Никитовича это не имеет ровным счетом никакого значения.

      – Не обижайтесь на него, – буркнул Васильченко, отставляя пустую чашку. – Был человек – и нет человека.

      Тамара ахнула, а Паша опять