Ружья и голод. Книга вторая. Дихотомия. Валерий Валерьевич Орловский

Превосходительство, – робко ответила девушка. – Я сначала подумала, что настало мое время возлечь с одним из монахов и попытаться зачать дитя, но настоятельница сказала, что это вы потребовали аудиенции в Обители.

      – Напомни, как тебя зовут? – Логрен, конечно же, знал ее имя, но всегда считал, что когда человек в начале беседы представляется, то чувствует себя немного увереннее.

      – Марана, – стеснительно ответила она, – Мама зовет меня просто Мара.

      – Ни к чему сокращать такое прекрасное имя, Марана, – возразил Превосходительство. – Всякое имя должно звучать полно и гордо. Когда-то оно было и у меня, но я теперь уже совсем другой человек.

      Марана согласно кивнула. От жара камина по ее шее побежала блестящая струйка.

      – Ты помнишь своего отца, Марана? – с интересом спросил Логрен.

      – Совсем чуть-чуть, – в голосе девушки появился испуг. – Храмовникам редко разрешается навещать своих дочерей в Храме Матери.

      – Это странно… – подозрительно сказал Превосходительство. – Мне передали совершенно другую информацию. Говорят, что ты была очень близка с Мораном, и каждый раз горячо ждала встречи с ним. Может быть, я ошибаюсь?

      Марана явно была загнала в угол. Ее глаза бегали из стороны в сторону, и она с огромным усилием проглотила комок, появившийся в горле.

      – Не бойся, дитя, – попытался успокоить ее Превосходительство. – Грехи наших родителей, по моему скромному мнению, не должны становиться тяжким грузом для их детей.

      – Но его вина еще не доказана! – неожиданно огрызнулась девушка. – Он никогда бы не отступил от Истинного Пути!

      Его Святейшество выставил ладонь вперед, призывая ее замолчать. Отныне он не носил свою старую маску степенной мудрости и наигранного дружелюбия. Сейчас он был полноправным властителем самой смертоносной армии на земле, и ему больше не нужно было изображать из себя другого человека.

      – Успокойся сию же секунду, Марана, – холодно процедил Логрен. – Твои чувства не уместны, но вполне понятны. Однако, факты игнорировать нельзя – твоего отца не было среди выживших храмовников в Восточном Дозоре. Не занял он и почетного места среди павших – его тело не было найдено ни в воде, ни на берегу. Он уходил в компании четверых людей. Капеллан Калавий и трибун Белфард поддались ереси и стали предателями. Док Хобл также подозревается в измене Ордену, и сейчас ждет суда в заточении. Бомо, настоящее имя которого Элерод, пропал также, как и твой отец. Свидетели утверждают, что варвары уносили его с поля боя без сознания. Согласись, что эти люди могли оказать негативное влияние на твоего отца.

      Его голос с каждым предложением нарастал, он звучал также, как в ту ночь, когда Его Святейшество приговорил к смерти Храмовый Совет в полном составе.

      – Их обоих, скорее всего похитили, чтобы надругаться над их телами, – попыталась оправдаться Марана. – Люди, что живут в Пустошах, зверски лишили жизни Матерь и Дитя. Что для них стоит жизнь простого храмовника?