По ком грустит океан. Елена Шейк

хэтажек, теплиц, контейнеров и общественных туалетов это было поистине футуристическое здание. Как и, главное, – зачем?! Село наше считалось одним из самых маленьких райцентров в стране, даже семьсот человек не набралось бы. Люди старались уехать отсюда на материк, совсем смелые и решительные держали курс в сторону соседних стран – Китай или Японию, например. А всё потому, что о больших заработках на севере нынче можно было и не мечтать.

      Хотя какие тут к чертям собачьим северные зарплаты, это что за звери вообще такие, кто их видел?

      Откровенно говоря, в самом селе так и продолжала царить разруха, безденежье и уныние. Закрадывались мысли, что где-то, но точно не здесь, жизнь кипела, люди были счастливы или хотя бы не замерзали от ледяных ветров. Лично мне, как наивному плюшевому единорогу, в голову лезли мыльно-розовые мечты, где я планировала покорить если не столицу, то хотя бы перебраться на материк и застолбиться там.

      Но мечтать, как говорится, не вредно, потому что реальность всё равно хорошенько припечатает тебя лицом в асфальт, чтоб в облаках поменьше леталось.

      – Маринка, ты ж собиралась столицу покорять! – брякнул проходящий мимо сосед. Степаныч всегда казался мне человеком неопределённого возраста, жил во втором подъезде нашего дома и всё про всех знал, лучше всяких бабулек на лавочке.

      – Покорила уже, – процедила я сквозь зубы.

      – Ну да, ну да, – ухмыльнулся Степаныч. – Вон на новый завод работницы требуются. Зарплата хорошая, иди и не выёживайся. А то разъездились по своим столицам в пандемию, блогерами заделались и ходят довольные.

      Мысленно пожелав брюзжащему Степанычу найти уже себе лес и потеряться там со своими крайне важнецкими советами, я задумалась. А не пойти ли мне, действительно, работать на завод? Лучше здесь я всё равно ничего не найду, подзаработаю денег и вернусь в Петропавловск, где, как мне казалось, хоть чуточку, но было теплее.

      Природа в нашем ледяном океане тундры всегда и неизменно оставалась прекрасной и не предназначенной для человека, скорей всего. Мне лично всегда было непонятно, как выживать в этом невыносимом холоде. Никогда к нему не привыкну. Ах да, ещё и с туалетом на улице. Бр-р-р…

      А вообще-то мелькали в голове радужные мысли, что жить везде можно было хорошо. Если, конечно, у тебя имелись ресурсы хорошо это себе устроить. Да-да, работа, работушка, рабо-о-о-ота…

      Никаким блогерством я не занималась, времени на это не было. Но зато у меня имелась вполне обыкновенная работа, в избытке дарившая мне общение с малоприятными людьми, жравшая и без того скудные бонусы в виде свободного времени и позитивного настроя, потому что дедлайны заставляли себя находить в совершенно неожиданных местах. В общем, поощрять работка предпочитала кнутами, оставляя пряники себе, любимой. Трудилась я в технической сфере и частенько ловила снисходительные взгляды коллег-мужчин, коих было большинство. Начальник позволял себе шуточки в стиле «вот ты сюда устроилась, чтобы мужа найти». И вообще, как я посмела носить удобные джинсы и кроссы вместо каблучков и юбочек. Как это я не хочу быть украшением офиса? Я всё придумываю, ведь все этого хотят. Не выдержав прессинга, я принесла в нашу конуру двадцать на двадцать кактус, заявив, что вот вам украшение офиса, а я тут буду заниматься более важными делами, работать, то есть. Обиделись.

      Двадцатый год с его грёбаной самоизоляцией дал мне мощного пинка в сторону почти родного села на самом севере полуострова. Петропавловск- Камчатский в этом году особенно порадовал ценами на съёмное жильё, так что аренду квартиры потянуть в одиночку оказалось невыполнимой миссией.

      На самый крайний случай я собиралась съехаться с Толиком, знала его хорошо, училась с ним вместе в школе. После окончания учёбы мы вместе переехали в Петропавловск и, было дело, снимали вдвоём квартиру. Но Толик рассматривался исключительно в качестве крайнего, прям-таки экстремально крайнего варианта, ибо данный субъект как-то однажды уволился с работы и временно, где-то месяца два, искал себя и всё не находил, как не находил и денег на съём квартиры. А в итоге пожаловался мне, что смертельно устал от домашних бабских дел в виде редких походов по магазинам, нехитрой готовки вроде яичницы, пельмешек и котлет с макарошками, уборки по принципу – вот я помыл полы, а на деле воду по полу размазал и успокоился.

      Крайний случай всё же наступил раньше, чем я того ожидала, но и тут не свезло. Толик и ещё несколько сёрферов угодили в больницу с рвотой, температурой, ожогами и болями в животе. Говорили, что в океан попала ядовитая дрянь то ли с военного полигона, то ли это были проделки красных водорослей. На берег, протяжённостью в десятки километров, выбросило многочисленную морскую фауну: осьминоги, морские ежи, рыба – всё умерло. Этот инцидент широко освещался в СМИ, ведь жизнь полуострова была тесно связана с океаном. Камчадалы паниковали, не верили в происходящее.

      Я всегда поражалась тому, как же долго и упорно люди продолжали чихать на природу и её ресурсы. Однажды океан ответит и ка-а-ак чихнёт на нас. У меня роились подозрения, что скорей всего я на своём веку застану этот эпичный апокалипсис. Это было бы печально, но честно, ведь люди по-хорошему никогда не понимали. Сейчас