Офицеры и джентльмены. Ивлин Во

Вот, кажется, и все. Вроде ничего не упустил. Ах да, последний момент. Вы все одеты не по форме. Сегодня утром каждому из вас присвоен следующий чин. Прежде чем выехать, приколите на погоны по второй звездочке.

      В тот вечер в дортуарах слышалось пение.

      Вот дожить бы до утра —

      Там и кончится муштра, —

      сочинял на ходу Леонард.

      Ни побудок среди ночи,

      Ни кричалок что есть мочи.

      – Я вот что, старина, – начал Гай, – у тебя столько багажа, наверняка он не впишется в рамки дозволенного.

      – Знаю, старина, знаю. Сам уже извелся.

      – А что же ты станешь делать с бушбоксом?

      – Надо найти для него место. Надо спрятать его – в идеале, конечно, в какой-нибудь подвал, а лучше в бомбоубежище. Ну, чтобы я был уверен: он дождется меня с войны, он встретит меня целехонек.

      Пусть на брюхе по болоту

      Рассекает новый кто-то.

      Пусть себе зубрит Устав,

      На плацу с утра устав.

      Веселые голоса достигли комнаты с табличкой «Штаб бригады», где трудились бригадир и начальник разведштаба.

      – О, кстати, – просиял лицом бригадир. – У меня же остались кое-какие дела во дворе.

* * *

      На следующее утро, едва первый солнечный луч проник в лишенное штор окно «Пашендаля», Эпторп вскочил и маникюрными ножничками принялся прокалывать новые дырочки на погонах. Вскоре он предстал лейтенантом. «Он ничего / Не сделал, что могло б его / Унизить»[22]. Последний жест, совершенный Эпторпом уже на пороге комнаты, даже относился к числу великодушных – Эпторп предложил Гаю две звездочки из аккуратной кожаной коробочки для запонок, которая при ближайшем рассмотрении оказалась полнехонька как звездочек, так и коронок. Видимо, Эпторп не сомневался в собственной блестящей карьере. Гай еще не закончил бритье, когда Эпторп, одетый надлежащим образом и с каскою под мышкой, направился к игровой площадке.

      До известного Гаю места было примерно семьсот футов. Не прошло и пяти минут, как школу потряс изрядный взрыв. Зазвенели оконные стекла, послышались восторженные голоса:

      – Воздушная тревога! Все в укрытие! Газы!

      Гай застегнул ремень и поспешил к предполагаемому месту происшествия. Над игровой площадкой клубился дым. Гай не сразу заметил Эпторпа. Эпторп, в каске, стоял, прислонившись к вязу, перебирая пуговицы на штанах и с ужасом озирая масштаб разрушений.

      – Эпторп, дружище, ты цел?

      – Кто это? А, Краучбек. Не знаю. Пока не понял, старина.

      От бушбокса осталась груда дымящихся деревяшек, медные скобы, порошок (он образовал розоватую взвесь в радиусе многих ярдов) и крупные осколки расписного фаянса.

      – Что случилось?

      – Сам не пойму, старина. Пришел, сел. Вдруг как громыхнет. Очнулся на четвереньках, в траве, вот на этом месте.

      – Ты ранен? – снова спросил Гай.

      – У меня шок, – отвечал Эпторп. – Кошмарно себя чувствую.

      Гай

22

Автор цитирует «Горацианскую оду на возвращение Кромвеля из Ирландии» Эндрю Марвелла. «Он» – король Карл I, пойманный Кромвелем. Речь идет о поведении Карла I на плахе. Цитата дана в переводе М. Фрейдкина.