Лучший друг. Ян Ильич Грош

про такие, народе той, что стоит у узла «золотой ветки»?

      – Это, уважаемый, вам еще предстоит узнать, – старик сделал хитрое лицо и улыбнулся сквозь густые черные усы, поросшие сединой. – А! Вось и наши мастаки, черт их дери!

      Пока водитель электробуса пошел разбираться с такими же разговорчивыми техниками, Лёша и его друзья всерьез озадачились, думая про эти огромные арки и странной загадочностью, которой себя захотел окружить старик последней фразой. Ни из книг по искусству за 4 –11 классы они не вспомнили ничего подобного, ни из институтских трактатов, ни из локального интернета. Единственным, что могло быть той самой огромной аркой, пугающей своими исполинскими размерами, были те самые три колонны, что было видно из окна Маши. Исполинские обрубки призм, расположенные по сторонам широкой дороги на трех четвертях Площади Победы, после которых шла закрытая зона города, похожая на апокалиптичные руины.

      На тему этой ужасающей картины Егор с братом много говорили в свое время, и теперь, видимо, поняли, о чем шла речь. Тогда Лёша повернул в ее сторону взгляд и заметил, как из-за двух колонн показалась третья. Вспоминая виды из окна, он усмехнулся и сказал:

      – Боже, какая же она, должно быть, была огромная, раз это еще не все.

      – Реально, – приложил пальцы ко рту Егор. – Метров пятьсот в высоту, а то и больше!

      – Дурак что ли, – сказал Лёша, рукой словно пытаясь дать ему отцовского подзатыльника за сказанную им неслыханную глупость. – Такие огромные невозможно построить.

      – Ну да, – нехотя согласился Егор, ударив его по руке.

      Спустя долгое время техники справились с перебитой электроникой и поспешно удалились. Водитель пригласил всех на борт, после чего они продолжили свой путь, так больше и не подобрав ни одного попутчика.

      IV

      Подъезжая к Площади Ленина, удачно совмещавшей окраину «золотой ветки» и отель, электробус распахнул двери, и вся троица выскочила наружу. Удивительно, но вокруг даже воздух изменился на более гиблый, душный. Дома торчали словно нагноения на теле города, опутавшие их лозы и пролежни мха были варикозом на теле, а сам кожный покров, в лице дороги, прогнил бороздами, трещинами и неровностями. На этом старческом теле водитель и высадил их. Старик вышел из кабины и довольно оперся о перила своего железного коня, закурив сигарету. Его очередной трудный день был закончен, а впереди старика ожидали два дня выходных. Удовольствие на его лице нельзя было передать словами.

      – Ну шо, златые мои. Довез я вас до гасциницы. Самая прыгожая во всем в городе. В нее что же собираетесь? – спросил старик.

      – Именно, – отвечал Лёша, удивляясь умению старика совмещать «шо» и «что» и говорить на неизвестном им языке, при этом давая четко понять, что он имеет в виду. А как этот язык был прекрасен в своей мягкости! Это Егор и Лёша заприметили сразу, чего не сказать об их спутнице. – Не самое презентабельное место, но мы уже привыкли.

      Они обменялись горькими улыбками, и старик пожал огромную