Проклятие Эдварда Мунка. Ольга Тарасевич

Замечательно все складывается», – пробормотал Кольман. Трубка погасла, но он, увлеченный своими мыслями, этого не заметил.

      Живопись приносила Альберту Кольману пухлые пачки ассигнаций и большое удовольствие. Художникам дано видеть иные миры. Они проживают сотни жизней своих моделей, они становятся ветром, скалами, морем. В их голове низвергаются водопады, а руки ткут паутину из солнечных лучей, наброшенную на лесные верхушки. Речь идет о хороших художниках, разумеется.

      Мунк – хороший художник. Певец смерти. Она дышала холодом с его полотен, и Кольман, не ожидавший от выставки норвежца ничего особенного, чрезвычайно обрадовался. Он ходил вдоль развешанных работ, и в его голове проносились видения. Очень скоро за картины Мунка можно будет выручить миллионы. Художник может стать известным и популярным. Если только сумеет преодолеть порыв отчаяния и уклониться от приближающейся смерти. Альберт Кольман явственно услышал звук торопливых шагов и поклялся, что сможет уберечь Мунка от костлявой старухи.

      Но что же он медлит, предаваясь воспоминаниям?

      Альберт пододвинул магический шар и сосредоточился.

      В клубах дыма появился полутемный зал кабачка…

      – Как называется это местечко? – глаза Дагни устремлены на Пшибышевского. Она кокетливо приспустила манто, повела полуобнаженными плечами.

      Станислав лишь махнул рукой.

      – Какая разница. Любое место, где присутствуете вы, прекрасно.

      Август Стриндберг постарался привлечь внимание девушки.

      – Назовем его «У черной свинки». Эти мехи с вином здорово напоминают маленьких черных поросят.

      Эдвард Мунк быстро опустошил стакан рейнского, и Станислав укоризненно на него посмотрел.

      – Эдди, прошу тебя, не напивайся. Что с того, что выставка закрылась? Твои друзья знают – ты талантливый художник. Я напишу о тебе книгу, старина.

      Мунку не нужна книга. Друг вызывает раздражение. Дагни глаз с него не спускает.

      – А вам, – Эдвард повернулся к девушке, запнулся от волнения. – Вам, Дагни, нравятся мои работы?

      Она кивнула слишком быстро и сильно. Выдавая лгунишку, вздрогнули заколотые в высокую прическу смоляные локоны. Девушка равнодушно заметила:

      – Вот только луна у вас на картинах странная. Почему вы рисуете ее всенепременно полной? Мне больше по нраву полумесяц.

      Август смущенно кашлянул, запуская пальцы в густые каштановые волосы. Да, это он сказал Мунку, что луна всегда круглая. Строго говоря, он сказал, что вообще луны было две, но одна упала на Северном полюсе. Эдвард, как ребенок, всему верит на слово.

      – А что такое полумесяц? – тихо спросил Мунк.

      Дагни со Станиславом засмеялись, и от этого Эдварду сделалось совсем горько. Даже друзья потешаются над ним. Выставка провалилась. Никогда он не получал от жизни ничего хорошего. Прекратить это все. В любом случае он ничего не теряет. Дождаться окончания вечера и…

      А впрочем,