Голос Музы. Фетт Макс

стального троса голосом подозвала сына. Дин склонился, положил игрушки на ковер и, раскачиваясь влево вправо, пошагал навстречу наказанию.

      – Мы сейчас, милая, – успокоила мама Клару, но совсем не успокоила Дина. Дверь захлопнулась, вздыбив аккуратное каре до состояния одуванчика. – Щас как дам тебе! – она замахнулась и щелкнула ему по уху. – Тебе кто разрешал флейту взять?

      – Ма-а-ам, она не говохит!

      – С таким невоспитанным мальчиком никто говорить не захочет! А ну быстро за стол.

      – Я не хочу-у-у!

      – Быстро, я сказала!

      – Н…

      – Ну! – пригрозила мама. Аргументы закончились. Дин опустил голову и потопал вперед. – Руки мыть! – перед кухней он повернул в ванную. Дурацкое мыло прилипло к губке, на которой лежало. Отрывать ее малой не захотел. Зачем зря терять время, тем более если никто не смотрит? Он прополоскал руки под горячей водой, вытер о полотенце и обернулся. – С мылом мой, – приказала стоящая в проходе мама.

      Побежденный и униженный средствами личной гигиены Дин вошел на кухню под громкое «О» от развеселого гостя в клетчатой рубашке. Дин его не знал, но сразу невзлюбил. Без него, родители сидели бы в зале, и никто не мешал бы поставить стул к столешнице и дотянуться до верхней полки к спрятанным за коробками с перцем и листьями для пельменей конфетам. Но вместо этого оставалось сидеть, ковырять пюре в тарелке, отказываться от «Положить горяченького?» и рубить ложкой насильно положенное горяченькое.

      Жизнь ребенка схожа с путешествием в космос. Там далеко не всегда работают законы привычные для взрослых, известно о нем очень мало и нужно привыкать к туалету.

      С Дином вели диалог: задавали вопросы, интересовались кем хотел стать. Вот только сам Дин этого не понимал. Он с неохотой откусывал голубец, иногда слыша свое имя в словах то гостя, то мамы, то папы. «Всегда так было и всегда так будет», – неосознанно закреплял он мысль, что родители будут отвечать за него. Даже на крещении, когда в церкви его маленького поднесли к батюшке и тот спросил имя, за Дина ответила держащая его мама.

      – Девчонка у меня молодец, – хвастался гость. – Молчит только. Врач сказал, что это из-за психики, но это временно.

      – Бедненькая, – отметила мама, отпив вина.

      – Ага. Ну так по мне пусть всю жизнь молчит, – не прекращал дядя.

      – Мужа не достанет, – ухмыльнулся отец Дина.

      – Она будет монашкой, – стукнув осушенной стопкой об стол, сказал гость. – Или лезбиянкой. Увижу кого дебила рядом, – он откусил попку маринованного огурца, – убью гадину.

      – А если вон, малой за ней ухлестнет? – отец потянулся к полупустой бутылке на полу.

      Опирающаяся на локти мама обратила на него внимание и салфеткой вытерла губы.

      – Свинка кушает. Кто тут свинка? Ты Диночка. – Дин улыбался. Ему нравилась подвыпившая мама. С ней боязнь получить леща сводилась к минимуму.

      Гость не отвечал.