4 | Последнее. Александр Левинтов

на мост ажурный,

      горящий от заката.

      В струю времен и странствий

      вгляжусь и погружусь.

      Прощай, прости и помни,

      свершенное тобою.

      Сжигать мосты? – зачем же?

      не все ведь Рубикон.

16 июня, Троица, Перевозное на Вуоксе

      Суета

      Стихи все реже, проще, плоше,

      Все меньше страсти и любви,

      дел – горы, праздники – в пригоршнях,

      и счастья тени – позади.

      Из тонких кружев восхищенья

      текут стихи. Порвалась сеть.

      Кругом – болезнь и утомленье.

      И нет желанья жить и петь.

22 июня, Каменногорск

      Географ

      Легко и весело —

      Едва это возможно.

      Вино и месиво —

      Истошно, вьюжно, ложно.

      Нет места прочности —

      Тончайшие детали.

      Огрехи, сложности —

      Всё поглощают дали.

30 августа 1994 г. Кобрин

      Сызрань

      Сызрань утром рано:

      Ни души, ни огонька, ни зги

      Словно кто-то из последних спьяну

      Расплескал по станции мозги.

      Снегом крыши крыты,

      Ветер стонет-свищет: «пропади!»

      И под шубой бьется

      Горестное горе,

      Даже дым не вьется,

      В каждом – вор на воре,

      Только пусто в доме,

      Хоть шаром кати!

      Три собаки мелко

      Протрусили тропкой,

      Город замер в стельку

      За субботой горькой.

      Зябко аж в купейном:

      Постоял немного – проходи!

      День независимости

      Поезд вползает в московские дебри.

      Дрязги и дребезги,

      пух с тополей,

      в недрах гаражно-барачнейшей мерзости,

      сидя на ящичной таре: «налей!»

      Мало знакомые, жрущие мало:

      «Нам независимость – но от кого?»

      Скользкие рельсы, зловонные шпалы,

      старое, в мухах и смраде говно.

      Город меняется, красится, пудрится:

      бывшие красные – разных цветов.

      Водка за сорок, копченая курица,

      больше безмолвия в скудости слов.

      «Выпьем за Родину! Выпьем за Сталина!

      Выпьем за наши грехи и дела!»

      Под тополями – асфальта испарина,

      а по асфальту – тачки кидал.

      Город богатеньких – город для бедненьких,

      для не нашедших судьбу и себя,

      золото – органам, гривенник медненький —

      нам по карманам, мелко звеня.

      Смутно и тошно о будущем спорим:

      «Что, докурили? Тогда наливай!» —

      «Ох, вы дождетесь, укрывшись заборами!» —

      «Будет тогда и у нас Первомай»…

      В Серпухове

      Золотые шары, золотые шары,

      Я бреду по пыли и брусчатке,

      Надо мною – кресты, купола и шатры,

      А за мною – грехи-опечатки.

      За домами в садах яблок спелых пейзаж,

      В каждом