Красная дверь. Чарлз Тодд

сказал его брат.

      Уолтер забыл о его присутствии. Питер взял два стула и сдвинул их, чтобы положить больную ногу, как часто делал в минуты мучительной боли.

      – Прости? – спросил Уолтер, повернувшись.

      – Ты был за мили отсюда, – заметил Питер, постукивая тростью по ножке стула.

      – Дни рождения напоминают мне, что я состарился на год, – солгал Уолтер.

      – Что-нибудь из виски осталось? Мою ногу атакуют сердитые демоны.

      – Думаю, да.

      Уолтер подошел к столу с напитками, нашел чистый стакан и налил в него порцию виски.

      – Спасибо. – Питер выпил половину одним глотком.

      – Тебе следует быть поосторожнее с этим, – сказал Уолтер.

      – Так все говорят. Поэтому я жду, пока не пойду ложиться. Это помогает мне заснуть. – Он передвинул ногу, ища удобное положение. – Мне следовало вернуться в Лондон сегодня вечером с Эдвином. Но я не мог бы вынести несколько часов тряски в автомобиле. С моей стороны это трусость, не так ли?

      – Почему? Здесь росли мы четверо – ты, Эдвин, Летиция, я. Это всегда будет нашим домом.

      Но фактически это был дом Эдвина – наследство старшего сына. Уолтер жил здесь, потому что Эдвин предпочитал Лондон. Доброта Эдвина была для него колючкой в боку в течение десяти лет, но Дженни любила ферму Уитч-Хейзел, поэтому он молчал. Это стало маленькой жертвой ради нее.

      – Дженни и я собираемся завтра в Лондон, – продолжал Уолтер. – Ты и Сюзанна можете поехать с нами или остаться здесь на несколько дней. – Он задумался о своем брате. Искалеченную ногу не вылечить. Несомненно, боль была реальной. Тем не менее временами Уолтер чувствовал, что порции виски на ночь притупляли не только боль от разорванной мышцы и расшатанных нервов. – У вас с Сюзанной все хорошо? – осведомился он беспечным тоном.

      – Да, конечно, – раздраженно ответил Питер. – А почему нет?

      – Никаких предположений, старина. Кроме того, что она была слишком тихой в этот уик-энд.

      Питер поежился под взглядом Уолтера.

      – Мы говорили об усыновлении ребенка. Она за. Это сложно.

      Уолтер отвел взгляд:

      – Я не хотел вмешиваться.

      Питер переменил тему:

      – Гарри не терпится в школу? Он мало говорит об этом.

      – Думаю, что да. Он знает, что его мать против. Ради нее он не настаивает на этом.

      – Дженни чудесная мать. Эдвин говорил это на днях. – Питер заколебался. – Гарри только семь. Не понимаю, почему вы не можете подождать год.

      Уолтер повернулся к нему, внезапно рассердившись. При свете голубого фонарика над головой выражение его лица было почти злобным.

      – Этого хотел отец. Гарри единственный наследник – это решено со дня его рождения. Ты знаешь это не хуже меня.

      Питер мягко произнес:

      – Отец умер шесть лет назад. Почему мы все еще у него под каблуком? – Уолтер не ответил, и он продолжал: – Он сделал все неправильно. Старший сын наследует землю – это Эдвин, а он не фермер. Следующий сын идет в армию – это я, и я ненавидел