Сто лет и чемодан денег в придачу. Юнас Юнассон

чтобы запить этот гадкий привкус.

• • •

      Так Аллан Карлсон оказался в Испании.

      Они с Эстебаном добирались туда три месяца, через всю Европу, и по пути встретили негров в таком количестве, о котором Аллан не мог и мечтать. Но после первого же встреченного потерял к ним всякий интерес. Оказалось, ничего особенного, просто кожа другого цвета, да еще говор у них чудной, так это и у белых сплошь и рядом, особенно в Смоланде и южнее. Видать, этот Лундборг в раннем детстве негра увидал и крепко напугался.

      Испанию Аллан с другом Эстебаном застали в полном хаосе. Король сбежал в Рим, его сменила республика. Слева кричали «revolución», а справа опасались того, что произошло в сталинской России. Неужели и тут такое повторится?

      Эстебан, забыв, что его друг непрошибаемо аполитичен, снова попытался увлечь Аллана на сторону революции, но тот, как водится, уперся. Эту песенку он слышал еще дома и до сих пор не возьмет в толк, зачем вечно менять шило на мыло.

      Тут последовал неудачный военный переворот справа и успешная всеобщая забастовка слева. Потом в стране прошли выборы. Левые победили, а правые на них окрысились, или наоборот, Аллан толком не вник. Как бы то ни было, началась война.

      Находясь в чужой стране, Аллан почитал за лучшее держаться друга Эстебана, который, в свою очередь, завербовался в армию и немедленно получил звание сержанта, едва взводному стало известно, что новобранец умеет заставлять разные вещи взлетать на воздух.

      Алланов друг с гордостью носил форму и не мог дождаться, когда сможет и сам поучаствовать в войне. Взвод получил приказ подорвать парочку мостов через ущелье в Арагоне, и к первому мосту отправили группу Эстебана. Эстебан так воодушевился оказанным доверием, что влез на скалу и, схватив винтовку в левую руку, поднял ее к небу и воскликнул:

      – Смерть фашизму, смерть всем фашист…

      Эстебан еще заканчивал фразу, когда ему оторвало голову и часть плеча гранатой, возможно, самой первой на этой войне. Аллан находился метрах в двадцати и лишь благодаря этому не был забрызган ошметками товарища, разлетевшимися со скалы, на которую Эстебан так опрометчиво взобрался. Один из рядовых заплакал. Сам Аллан, поглядев на то, во что превратился друг, решил, что воздавать этому почести вряд ли уже есть смысл.

      – Оставался бы ты в Хеллефорснесе, – сказал Аллан, и ему люто захотелось поколоть дрова возле юксхюльтской избушки.

• • •

      Граната, ставшая для Эстебана роковой, была, может, и первой, но далеко не последней. Пока Аллан раздумывал, как бы ему воротиться домой, война полыхала уже повсюду. К тому же прогулка до Швеции получилась бы далековатая – да и кто его там ждет?

      Поэтому Аллан обратился к ротному командиру Эстебана, скромно представился лучшим сапером в Европе и сказал, что готов подумать насчет взрывания мостов и иной инфраструктуры в интересах ротного в обмен на ежедневное трехразовое питание и одноразовую выпивку, когда это позволяют обстоятельства.

      Ротный