Тюльпан на снегу. Кучкар Наркабил

го, тоже чувствуете это, и говорите себе: о-о-ой, да это же я, ведь и со мной случалось то же самое… Чехов приближает вас к себе. В этом его сила. Такое дано не каждому. Особенно его рассказы, это нечто! – лежа на диване, абзи раскидывает руки.

      Абзи говорит верно, вникая в суть. Он – человек, который старается основательно изучать мировую литературу. Не могу не признать этого.

      – Вы читали его одноактную пьесу «Ночь перед судом»? – спрашиваю ни с того ни с сего.

      – А что?..

      Не читал. Попался. Попался с поличным. Настало время проучить Олимбая, который вот уже неделю морочит мне голову, поучая, как понимать Чехова. (Мне было хорошо известно, что данное произведение не было включено в книги, опубликованные ранее, что о нем не рассказывают в высших учебных заведениях в лекциях по искусству, что его упустили даже заядлые поклонники творчества писателя, и что он не переведен на узбекский язык.)

      Олим-абзи поднялся, сел. Пристально посмотрел на меня.

      – Итак… Я хотел бы знать ваше мнение.

      Абзи погрустнел… Я ждал, что он скажет сейчас: «Э-ей, разве у него было такое произведение?».

      *Абзи – уважительное обращение к старшему по возрасту мужчине.

      Победоносно улыбнувшись, поднялся с кресла, открыл холодильник. Взял минералку. Он все еще пристально смотрел на меня.

      – Хотите?.. Холодненькая…

      Абзи достал из кармана сигарету, вышел на балкон (он много курит). Затянулся.

      Мне стало немного не по себе. Когда он вернулся в комнату и сел на диван, я добил его:

      – Вообще-то Чехов вместо маленькой пьесы мог бы сделать из нее рассказ. В действительности это готовый рассказ, а не пьеса. Не понимаю: может, было лень писать рассказ, и он сделал пьесу из готового сюжета?..

      Олим-абзи разразился громким хохотом. Покачал головой.

      – Подождите, дорогой. Подождите… – он опять развел руки в стороны. – Во-первых, обратите внимание на фабулу этого произведения. Здесь не нужны никакие переживания, тем более комментарии. Ненужные комментарии как кусок в горле. Во-вторых, писатель тонко чувствует, что действительность становится более убедительной, когда она выражается в действии. Потому что это Чехов! Чехов – писатель, который мог грести в обеих лодках: и в прозе, и в драме. В-третьих, пьеса не одноактная.

      Я провалился с треском. Смотрю на Олима-абзи с удивлением. Одним глотком опустошаю бутылку с минеральной водой.

      – 

      Он сам же писал, что одноактная!

      Абзи улыбается. Растягивается на диване, опирается подбородком на ладонь.

      – Ну и что?.. У меня к вам вопрос.

      – Давайте.

      – Где в этом произведении завязывается узел?

      – Там, где в комнату мошенника входит соседка, и этот негодяй представляется доктором.

      – Правильно. А когда он развязывается?..

      – На суде. Который состоялся на следующий день.

      – Во-о-от. Всё ясно. Значит, в пьесе два акта. Чехов оставил развязку – ситуацию в суде, рассчитывая на внимание и понимание зрителя. А режиссер, который не понимает этого, ставит пьесу с одним актом. Вот и всё… Теперь – спать. Завтра поговорим. Послезавтра пойдем на рынок. Купим Любе шубу.

      Сметливый человек владеет миром. Я еще раз признаю сметливость соседа по комнате. Нет, он не просто начитанный, он еще и из тех, о которых говорят: «В тихом омуте черти водятся».

      Мне еще долго не удается заснуть. Абзи уже вовсю начал храпеть. Ну, ты и хитрый татарин! Наверное, спектакли, которые он ставит, крутые. Даст Бог, поеду в Казань – обязательно посмотрю его постановки…

      Проснулся рано.

      – Олим-абзи, вставайте. Рассвело. Все уже проснулись. Даже младенцы. Чего так долго спите?

      – Пусть младенцы и просыпаются… У них есть родители. А я сирота. Сироту сколько ни корми, он всегда голоден. – Отворачивается к стене и, накрывшись с головой одеялом, продолжает спать.

      Я стягиваю с него одеяло и бросаю на пол. Он нехотя поднимается.

      Умывшись, Олим-абзи роется в чемодане. Достав что-то, кладет на стол. Потом опять возвращает в чемодан.

      Я уже не выдерживаю. Хочется побыстрее выйти на улицу, подняться по крутому склону в гору… Надеваю спортивку, открываю дверь.

      – Подождите три минуты за дверью. Я скоро выйду, – говорит абзи. – Да, кстати… завтра спозаранок поедем на рынок?.. Купить Любе шубу, не забыли?

      – Помню, помню! – вырываюсь в коридор.

      Небо хмурое. Всё в каком-то напряжении. В тишине раннего звенящего утра ощущается дрожь высоких гор, окруженных дымом облаков.

      Я дожидаюсь абзи возле ворот санатория, окруженного горными скалами, будто охраняющими наше спокойствие. Подумал, что такая погода вряд ли воодушевит Олимбая и расположит к прогулке.

      Так и вышло.

      – Ну что, сыночек… что-то сегодня погода невеселая, я вам скажу. Или вам