Инквизитор поневоле. Александр Курзанцев

говоришь, из него сделал?

      – Ну как что? Артефакт с возможностью стрельбы очередями и автоматически. С заклинанием огненного шара, только заточенным не на площадь поражения, а на пробивную способность, – обыденно сообщил Сергей в промежутке между активным поглощением бутербродов.

      – Охренеть, – ответил я и, взявшись поудобнее, вознамерился было нажать на спуск, но Глушаков одним движением выдернул автомат-артефакт у меня из рук.

      – Во-первых, – наставительно начал он, – сейчас оружие не заряжено, а во-вторых, направлять его надо не на меня. Хотя бы в окно вон стреляй.

      – Ох, блин, извини, – повинился я. Во мне шумело уже прилично алкоголя, и я сгорал от нетерпения попробовать оружие в деле.

      Накопитель Сергей разместил в прикладе, и на полном заряде можно было сделать выстрелов сто. Моего суточного резерва, как оказалось, хватало примерно на три полных магазина, и вскоре я с удовольствием гладил потеплевший от влитой сырой силы артефакт.

      – В общем-то, против серьезного мага – штука бесполезная, но щиты по второй уровень включительно пробьет. Ну и целиться надо тщательно, зона поражения немногим больше обычной пули, – инструктировал меня Глушаков, когда я, высунув язык, прилаживал приклад к плечу, целясь в голубое небо прямо за слуховым окном. – Пробивная способность быстро уменьшается с расстоянием, так что стреляет метров на триста максимум, но этого за глаза. Готов?

      – Готов! – радостно оскалился я.

      – Тогда… огонь!

      Я резко выжал спуск, жадно наблюдая, как со ствола срываются оранжевые шарики огня диаметром сантиметра три и бодро уносятся вдаль. Без какой-либо отдачи и почти беззвучно. Почувствовал, как по телу бегут, будоража меня, мурашки. Оружие в моих руках было самое настоящее, крутое, практически плазмоган. Я даже на секунду пожалел, что слепил самый простой «калаш», а не нечто футуристическое в стиле БФГ.

      Вот только, как назло, в этот момент над нашей крышей что-то прошелестело, и нечто большое и прямоугольное, выскочив словно из ниоткуда, буквально влетело в рой выпущенных мной огненных снарядов. Защитный кокон вспыхнул, но, перегруженный множеством попаданий, почти сразу погас, и я понял, что это не что иное, как летающий ковер-самолет.

      Задымив, пробитый сразу в десятке мест, он потерял скорость, медленно накренился и косо, со все возрастающим воем свистящего в прорехах воздуха пошел к земле. Но не это было самым ужасным. Конкретно мне поплохело от того, что на ковре, в панике цепляясь за все подряд, висели представители делегации Кайратского султаната с тем самым черным усачом во главе.

      Словно в замедленной съемке его голова повернулась ко мне. Мы встретились взглядами, замерев. Он смотрел на меня, а я, продолжая держать автомат у плеча, на него, машинально провожая стволом их стремящийся к земле транспорт. А в голове совершенно не было мыслей. Никаких, одна пустота.

      Первым среагировал Глушаков, с матами начиная что-то колдовать на опережение входящего в неуправляемое пике ковра.

      Они встретились у самой земли – ковер, несущийся