Оседлавшие рхара. Роман. Дина Клопова

над собой усилие и сказала как можно вежливее:

      – Надьяр, я тоже рада вас видеть, но комплиментами осыпать стоит не меня, а мою матушку. Это все её рук дело.

      Через несколько часов Эсгель брела по саду. Ей невыносимо хотелось снять с себя эту ужасно неудобную одежду и подставить тело прохладному ночному воздуху. Наконец, она увидела фонарики под крышей беседки. Там кто-то сидел. По взлохмаченным волосам она поняла, что это Раэль. Он был один. Она подошла и прислонилась плечом к столбцу у входа.

      – Где все?

      Он поднял глаза, и Эсгель поймала себя на мысли, что ей хочется коснуться его губ, мягких и чувственных. Они, почему-то, напоминали ей спелые вишни.

      – Надьяра, с прохода! – прервал её мысли Наэль. Она торопливо отошла. Тот нес две плоские подушки и теплые плащи. Гаэль тащил поднос с глиняными кружками. Ингаэль и Вараэль – объемистый дымящийся кувшин в половину своего роста. За ними со всякой снедью шли еще несколько хэккийцев.

      Когда все расселись по круглой мраморной скамье и разлили выпивку, Наэль спросил:

      – А, кстати, надьяра, как вам удалось вырваться из страстных словесных объятий надьяра Итэля?

      – Его светлость увлекся беседой о поэзии с Мриэль, и еще долго не заметит моего отсутствия. Они нашли друг друга, – Эсгель поправила подол, случайно засветив нижние кружева.

      – Ого, – воскликнула Инмэль, сестра Наэля, хэккийка семнадцати зим отроду. – Можно потрогать?

      – Потрогай, – недоуменно пожала плечами Эсгель. Она к кружевам подобного трепета не испытывала. За свои двадцать зим ей пришлось столько раз их надевать, что любой бы сбился со счета. Инмэль подошла к ней и бесцеремонно задрала подол.

      – Ничего себе! – восхитилась та. Эсгель вернула подол на место и несколько раздраженно сказала:

      – Тебя сегодня мундир надевать никто не заставлял.

      – Она? – указал на нее пальцем Наэль. – В кружевах? Надьяра, она о себе в мужском роде скоро заговорит, а вы про кружева!

      Инмэль стиснула зубы и сжала кулаки. Брат её все время задирал, а достойно ответить она ему не могла. Наэль отпустил еще пару едких шуточек, но слово «плоскогрудая» было явно лишним. Инмэль выплеснула содержимое своей кружки ему в лицо, облив попутно сидевших по обе стороны Гаэля и Эсгель. Наэль резко вскочил, намереваясь наподдать взбалмошной сестрице, но Эсгель остановила его.

      – Извинись.

      – За что? За правду? Если ей не нравится, пусть вобьет мне её в глотку! Сама!

      – Извинись, – спокойно повторила Эсгель. – Она себе в твой адрес грубостей не позволяет не потому, что ты сильнее. А потому, что ты её брат.

      – Простите, надьяра, – Наэль в пояс поклонился сестре.

      – А княжна, оказывается, знатный дипломат, – все разом обернулись на голос. В тени деревьев стоял Лесной Княжич собственной персоной. Он медленно зашел в беседку под молчаливые взгляды хэккийцев. – Я, поражен вашим милосердием, княжна. Вас дважды