Жизнеописание Льва. Наталия Репина

проводила, возвращается в комнату.

      – М-да-а-а… – говорит ее муж Борис.

      – Да, – говорит она. – Надо как-то прекращать эти киносеансы. Вот пригласила один раз Ларису Витальевну, и весь поселок повадился. А она, нет, это тоже надо додуматься, с внуками прийти!

      – М-да, – говорит муж.

      Ливень.

      Анатолий: бесполезная газета над головой, дорога киснет под скачущими ногами, на крыльце поскользнулся, дома никого, сразу к холодильнику, спасительная водка, толстая граненая рюмка. Посмотрел долгим взглядом в окно, где дождь избивает клубнику, вылил водку обратно в бутылку, поставил на место, рюмку помыл, убрал.

      Светлана: тамбур электрички, кусты, поле, забооооор, опять кусты, неразборчивое объявление станции, пустая платформа, плакат «Что тебе дороже: жизнь или сэкономленные минуты?», указатель «В Москву». Двери открылись. Вышла, открыла красивый импортный зонт. Ступеньки вниз, ступеньки вверх. Соседняя платформа, указатель «Из Москвы», плакат «Что тебе дороже: жизнь или сэкономленные минуты?» Свистит встречная электричка. Заходит. Неразборчивое объявление, кусты, роооообаз, елоп, ытсук.

      Дождь прошел, и свет дали. Дачные сумерки разбавлены фонарями и окнами; особенно хороши застекленные террасы – их густое желтое сияние обещает уют и покой. Там, конечно же, пьют чай с вареньем и ведут тихие беседы. Еще там, возможно, происходит нечто волшебное, отчего замирает сердце в предчувствии сказочных событий. Ночью они, вполне вероятно, начнут происходить.

      Лева с мамой гуляют в вязаных кофтах и резиновых сапогах. Мама поет «L’amour est bien plus fort que nous», Лева чинит дорогу. Ему очень радостно, что в первый же день случились и грибы, и Сахрановы, и вот даже дорога. Он уже почти не помнит, что его смерти желали – пусть понарошку. Он ищет по обочинам крупные камни и кладет в лужи. Иногда не кладет, а роняет, орошая себя грязными брызгами. Темные струйки текут по голым ногам внутрь резиновых сапог. Наконец Лева уже не может найти нормального камня. Уперев руки в колени, он вприсядку высматривает камни.

      – Лева, не уходи далеко! – говорит вслед мама.

      В этот момент Катя и Вова выбегают из калитки.

      – А давай попросим лото! – говорит Катя.

      – У Покровских только домино!

      – У дяди Кости есть!

      – К нему далеко, папа не разрешает!

      – А мы быстро! Скажем, Покровских дома не было! Ой! Здрасте, теть Тань!

      И скорее бегом дальше. Лева провожает их взглядом.

      – Он ей сказал? – шепотом спрашивает Катя.

      Вова пожимает плечами.

      Лева смотрит, как они припускают по улице и как смешно сталкиваются на повороте к даче Покровских: Вова хочет к ним, а Катя – бежать дальше. Побеждает Катя: они бегут дальше.

      Мама зевает и говорит:

      – Лев! Хватит, а? Пошли пройдемся, завтра дочинишь свою дорогу.

      Она берет его за руку, и они отправляются на прогулку.

      Дача Константина – это вам не мещанские грядки. Хирургам столичных больниц не пристало выращивать клубнику. Они живут среди сосен и елей; сначала