Бюро Черных Кэбов. Дори Брим

становился неплохим фотографом и вот сейчас. Сейчас я не более, чем человек, потративший восемнадцать лет впустую.

      – Но жизнь не измеряется годами жизни, – начал вести дискуссию Эзра.

      – Да, но на могильных плитах пишут именно это, – невесело ухмыльнулся Роберт, – а вообще, были в моей жизни определенно и хорошие вещи, но было их гораздо меньше.

      – Но ведь были.

      – Но ведь меньше, – парень был уверен в соей правоте.

      – Есть еще время исправить все. Сегодня с утра одна женщина сказала мне, что еще вся жизнь впереди и…

      – Тот, кто думает, что у него полно времени не иначе, чем глупец, не знающий, что жизнь имеет свойство заканчиваться, а время – двигаться очень быстро.

      – Неужели ваше время вышло? – не понял Эзра.

      – Иногда наступает момент, и ты понимаешь, что где-то внутри, ты вдруг остановился. Остался в каком-то прошлом. Застрял там, как Алиса в зазеркалье.

      – Но ведь Алиса выбралась.

      – Но я не Алиса, – парень почесал тонкими пальцами небритую щеку, – к счастью.

      – Откуда вы? – Эзре и правда было интересно, откуда этот человек приехал. Ведь он выглядел совершенно не местным. И дело было вовсе не в его цвете волос, коже или странном грубоватом акценте, чем-то почему-то напоминавший Эзре не то хорватский, не то словенский. Дело было в движениях тонких пальцев, в движениях рук, которые очень сильно жестикулировали. Дело было в карих глазах, которые метали молнии, хотя человек не казался агрессивным. Наоборот, был вполне спокойным, но с эмоциями, которые вот-вот вырвутся наружу. Но не смотря на то, что у пассажира был достаточно грубый голос, он не сказал чего-то обидного, и даже не пытался задеть Эзру. Впрочем, спустя какое-то время Эзра начинал понимать, что излишняя эмоциональность и большая доля скепсиса в голосе с грубоватым акцентом могла принадлежать только человеку, который жил…

      – Россия, – кивнул Роберт, растягивая кожаную куртку.

      – И чем же вам не нравилась Россия, что вы решили переехать? – Эзра удивленно приподнял одну бровь и проследил, как руки парня оказались за головой. Он закрыл глаза.

      – Зачастую переезжают не от большой ненависти к одной стране, зачастую переезжают от большой любви к другой стране.

      – И что же вы, сильно влюблены в Великобританию?

      Парень немного отодвинул рукав куртки и Эзра мельком взглянул на татуировку:

      – Я бы не менял в этом городе ничего, кроме погоды, – произнес скорее самому себе Роберт, пряча саму надпись под рукав кожаной куртки.

      – Это применимо к любому городу, – попробовал посопротивляться Эзра.

      – Взгляните на Лондон. Дориан Грей говорил о нем, – парень впервые за поездку улыбнулся, правда, скорее всего, своим мыслям.

      – И все же Лондон вы любите больше, чем…

      – Чем Лодейное поле? Безусловно, – Роберт заметил непонимание на лице таксиста, – это так город называется.

      – Но почему?

      – Почему я люблю эту страну больше? Потому