Сотворение Святого. Тогда и теперь. Уильям Сомерсет Моэм

таком случае ваши битвы были бескровные.

      – Мы пришли, увидели и обратили врага в бегство, – вставил Маттео.

      – И теперь, воспользовавшись преимуществами мирной жизни, вы приехали, чтобы будоражить сердца Форли, – вновь улыбнулась мне донна Джулия.

      – Кто знает, может, ваши мечи окажутся здесь очень кстати! – вырвалось у какого-то молодого человека.

      – Помолчи, Никколо! – бросил другой.

      Возникла напряженная пауза, по ходу которой мы с Маттео удивленно переглянулись, а потом все мужчины вдруг заговорили одновременно, так что понять, кто что сказал, не представлялось возможным. Маттео и я откланялись, покинули донну Джулию и направились к Кеччо, стоявшему среди группы мужчин.

      – Вы успели отдохнуть? – спросил Кеччо.

      – Ты путешествовал, Маттео? – спросил один из гостей.

      – Да, вчера проскакали шестьдесят миль, – ответил Маттео.

      – Шестьдесят миль на одной лошади – у вас, должно быть, хорошие скакуны и богатое воображение, – прокомментировал уродливый, с землистым цветом лица господин, которого я возненавидел с первого взгляда.

      – Такое случается крайне редко, и мы хотели скорее добраться домой.

      – Вы не могли бы ехать быстрее, если бы бежали с поля боя, – добавил незнакомец.

      Я подумал, что он сознательно нарывается на скандал, но промолчал. Маттео не стал придерживаться этого золотого правила.

      – Вы говорите, как человек, имеющий в этом немалый опыт. – Юноша обаятельно улыбнулся.

      Я заметил, как Кеччо нахмурился, а на лицах остальных появился интерес.

      – Я это сказал лишь потому, – мужчина пожал плечами, – что герцог Калабрии знаменит отступательной тактикой.

      – Возможно, вы не слишком сведущи в тактике, – насмешливо произнес я.

      Он повернулся и посмотрел на меня, как бы говоря: «А кто ты, черт побери, такой?» Пренебрежительно оглядел с головы до ног, и я почувствовал, что вот-вот потеряю терпение.

      – Мой дорогой молодой человек, судя по всему, я уже воевал, когда вы сражались разве что с нянькой в детской.

      – Вы превосходите меня как в учтивости, так и в годах, мессир, – ответил я. – Но я смею предположить, что человек может сражаться всю жизнь, однако и в ее конце смыслить в войне не больше, чем в начале.

      – Все зависит от интеллектуального уровня, – вставил Маттео.

      – Именно об этом я и толкую, – кивнул я.

      – И что это, черт побери, значит? – сердито бросил мужчина.

      – Полагаю, ничего не значит, Эрколе, – вмешался Кеччо и деланно рассмеялся.

      – Думаю, он может ответить сам, – фыркнул неприятный господин. Краска залила лицо Кеччо, но он промолчал.

      – Мой дорогой господин, вы должны принять во внимание мое желание отвечать.

      – Дерзкий мальчишка!

      Я положил руку на рукоятку меча, но Кеччо схватил меня за запястье. Я разом пришел в себя.

      – Прошу меня извинить, мессир Кеччо. – И я повернулся к Эрколе: – Вы вольны оскорблять меня