.

о смысле карманов, то наверняка стали бы лучше ее понимать.

      Она оделась и почистила зубы в ванной комнате в подвале, не переставая размышлять над тем, чего все-таки собирается добиться Райан. В конце концов, их родители, которые, может, и хотели умереть в один день, вовсе не планировали сделать это в сошедшем с рельсов поезде, хотя отец, по всей видимости, заранее предусмотрел даже подобный исход. Семейный адвокат, Кевин Свифт, сообщил им после похорон, что данные ему отцом инструкции совершенно недвусмысленны – лагерь в первое лето после его смерти будет продолжать работу. После окончания сезона, когда будет упакована последняя сумка, а слезы детей, к которым наконец-то приехали родители, высохнут, можете хоть вслух зачитывать завещание и решать, как поступить дальше.

      Сохранить это место или продать его. С этим выбором им и пришлось столкнуться.

      Ее отец, конечно, частенько витал в облаках, но мысль о том, что пять человек смогут прийти к единому решению насчет судьбы земельного участка стоимостью в миллионы долларов, даже для него выглядела слишком наивной. Выбор Райана был очевиден. Марго и Мэри тоже. Кейт трудно было читать, но, судя по всему, она придерживалась того же мнения, что и Райан.

      А Лидди? Скажем так – она собиралась выждать, чтобы понять, куда ветер дует, а потом уже определяться. А может, она просто впишется в эту колоду джокером, чисто для удовольствия.

      Не впервой ведь.

* * *

      – Господи, Лидди. Ты напугала меня до смерти.

      Лидди хихикнула. Райан прямо подпрыгнул, когда она подкралась к нему на кухне, где он готовил кофе, и тихо произнесла: «Привет». А потом: «Расслабься. Ты всегда так напряжен».

      Райан потянул за воротник своей строгой рубашки. Неужели он считал ее подходящей для работы в лагере? Неужели он пытался произвести на кого-то впечатление? А может, это был просто сигнал, который должен дать понять – предстоит деловая встреча?

      – Просто голова забита, понятно?

      – Понятно.

      – Постой-ка… Ты когда приехала?

      – Прошлой ночью.

      – И спала здесь?

      – Ну. И что с того?

      – Мы так не договаривались.

      Лидди оперлась о старую стойку «Формика». Ее потрескавшиеся края вонзились ей в спину.

      – Отстань, это ведь мой дом. Я могу приходить и уходить когда захочу

      – Это мы еще посмотрим.

      – Ты мне что, угрожаешь?

      – Нет.

      – А, похоже, будто да. Я-то в курсе, что ты задумал.

      Его лицо начала заливать краска. Возникало ощущение, что его душит воротник рубашки, который внезапно стал на пару размеров меньше.

      – Как ты только могла… Ты же все-таки подкрадывалась. Что, подслушивала внизу на лестнице?

      – Да нет же, неудачничек ты мой. Просто я тебя хорошо знаю. Ты ждешь – не дождешься, чтобы отхватить свою долю из тех миллионов, которые мы получим, когда, наконец, продадим эту землю.

      – А ты в курсе, сколько она может стоить?

      – Я