Заблуждение велосипеда. Ксения Драгунская

заведем, вот весной – точно», меня с «особым цинизмом» шантажировали, выманивая послушание, отказ от других подарков, вежливость и молчание, когда хотелось орать и биться головой об стену.

      – Скоро возьмем щенка. Если, конечно, ты будешь себя хорошо вести. Как хорошая большая девочка.

      Ну, с этим у меня до сих пор неважно…

      Когда через несколько дней после смерти папы меня привели в детский сад, все воспитательницы и нянечки вышли к нам навстречу.

      Ну и все как-то пошло своим чередом. Меня «сдали» на детсадовскую дачу в Малеевке. Очень хотелось домой. Мы рисовали рисунки и писали письма родственникам: «Здравствуйте мама и брат Деня! Я живу хорошо. Приежжате скорей на родительский день. Привизити огурцы. У меня выпал зуб. Ксюша Д.». К письму обычно прилагался рисунок – береза с двумя ветками, поднятыми, словно она сдается, рядом гриб величиной с полберезы. И приписка от воспитательницы: «Девочка хорошо ест, поправилась на два килограмма, участвует лягушкой в «Теремке», и ей необходим костюм. Пожалуйста, зайдите в «Детский мир», где за копейки можно приобрести все необходимое».

      Нас строили парами и вели на Золотую поляну, полную одуванчиков. Полагалось петь. И хор измазанных зеленкой малюток в панамках затягивал что-нибудь из популярных кинофильмов тех лет:

      «Ромашки спрятались, поникли лютики…»

      На Золотой поляне девочки должны были плести венки из одуванчиков. У меня никогда не получалось, и после нескольких безуспешных попыток я закидывала липкие желтые цветы подальше в траву.

      Надо становиться мальчиком! Срочно…

      Папа Наташи Картамышевой отдыхал в Доме творчества по соседству и построил нам шалаш. У Наташи фамилия – Картамышева, у ее мамы – Савченко, а у папы – Рощин. Вот как бывает.

      Все ждали родительского дня в середине июля – родители приедут на концерт и после концерта конечно же заберут.

      Многих забрали. А меня – нет. Изо всех сил я старалась не плакать, чтобы не огорчать маму, притащившую мне гостинцы.

      Хорошая большая девочка.

      Помню, что привезли нас из Малеевки только в начале сентября.

      Детский сал кончился, няни тоже исчезли, но меня все равно надо было куда-то девать, и какие-то добрые чужие люди много-много-много раз задавали мне вопросы:

      «Ксюшенька, а сколько тебе было лет, когда папа умер?

      Ай-яй-яй…

      А как же тебе сказали, что вот он умер?

      Ой-ей-ей…

      А ты сильно плакала, да?

      Ай-ай-ай-ай-ай…»

      И проникновенно, с душой:

      «А ты папу помнишь?»

      И вот не сразу научишься отвечать правильно.

      «Ага».

      Или – «угу».

      «Ну да, конечно».

      «Прекрасный букет у этого вина, не правда ли?»

      «Вы участвуете в Интернет-дискуссии «Россия, вперед?»

      «Кстати, вперед – это куда именно? Разные бывают «впереды».

      Или просто:

      «А вам-то зачем это знать?»

      Или даже:

      «Не твое собачье дело».

      (И ничего неприличного. Ведь собаки – хорошие).

      Не