Семь пятниц на неделе. Анатолий Гурьевич Ремнев

работе на факультете журналистики…

      Подпись… печать… все как положено.

      – Я поздравляю вас, товарищ Розин! – сказал он, протягивая Рену руку. – Светлана Сергеевна передаст вам партийный билет сразу после банкета. Банкет у нас – за счет профсоюза, с позволения сказать.

      – Сергей Михайлович! – сказал ошарашенный Рен. – Благодарю от всей души! Не ожидал так быстро… Постараюсь оправдать это высокое доверие…

      – Но вы же останетесь на банкет? – прищурился Секретарь. – Или нет?

      Тут Рен увидел его расширенные от удивления зрачки. Секретарь смотрел на его руки. А там… на Близнецах перекатывались три маленьких красных точки.

      Дальнейшее он помнил отрывочно. Кажется, он извинялся и говорил, что ему надо срочно выйти. Кажется, Секретарь долго тряс в рукопожатии его ладонь, говорил, что обязательно посетит Чебоксары, что чрезвычайно рад такому знакомству, с позволения сказать. Светлана Сергеевна всучила ему партбилет, посмотрела ласково из-под красивых очков, подмигнула, и…

      Очнулся он только в коридоре. Световые сигналы Близнецов пока оставались не всегда понятными. Но он уже знал, что красные точки могут превратиться в жирные красные пятна, и тогда надо ожидать опасности.

      Что за чертовщина только что произошла? Так не вступают в партию. Это просто клоунада какая-то была. И какие силы постарались, чтобы так зомбировать целую партийную организацию?! Этого Сергея Михайловича, местного партийного босса, он знал заочно, по рассказам в баре «Семь пятниц на неделе». И куда делся тот карлик, человек, друг Варыхана?

      Словно опять пьяный, в каком-то тумане, Рен оказался у лифта и нажал кнопку вызова. Пойду к Ирен, думал он, пойду к моей милой. Она же меня звала. Не до учебы сегодня.

      …Стучу в дверь блока 939. Ирен, конечно, еще спит. А дверь открыта.

      Захожу в блок. Ирен занимает правую комнату, а в левой обитает «мертвая душа» – предмет вожделения любого студента и любого аспиранта в любом общежитии.

      За мутным дверным стеклом правой комнаты происходит некое движение, и вот передо мной возникает чудо – ее маленькая дочка Настя. Смотрю на нее, улыбаюсь прелестному белокурому ангелочку с пухлыми губками.

      – Мамочка встала! – сообщает девочка. – Сейчас оденется!

      Ирен уже видна, она зовет меня, машет рукой, сама же только в халатике. Даже в моем несколько уставшем и измотанном ночными событиями, но восстановленном теле что-то начинает шевелиться при виде ее соблазнительной красоты.

      Даже сонная она – богиня.

      Она понимает это, и ее глаза наливаются хитринками. Улыбается, солнышко.

      Голос у нее чуть хриплый, но это со сна:

      – Кофе будешь?

      Будешь. Падаю на стул. Какое наслаждение – оказаться с ней рядом, ощутить ее аромат… Ирен на меня смотрит и говорит:

      – Что с тобой? Все нормально?

      Ставит передо мной чашку ароматного растворимого кофе.

      – Ну и вид у тебя, – говорит она, – голова не болит? Могу дать аспирин.

      Ирен практически