Кантата террора. Илья Владимирович Рясной

прогнозы в последнее время настолько мрачные? – спросила телеведущая.

      – Земля избавляется от лишних людей, – улыбнулся снисходительно астролог.

      Я со злостью нажал кнопку и отключил зомбоящик. Отбросил пульт на диванную подушку.

      Земля избавляется от людей. Вот же сволочь!…

      Уже четыре месяца минуло с той кровопролитной питерской акции, когда мы зачистили анархистскую террористическую группу «Планета и воля», виновную в гибели полусотни мирных граждан. Все это время меня не тревожили. Мой опыт воепиет о том, что такое затишье до добра не доводит. Оно в миг обрывается, и тогда все идет вразнос.

      А, может, обо мне просто забыли? Я больше не нужен? Изменились методы и приоритеты?

      Вряд ли… Интересно, что со мной сделают, когда я стану не нужен? Не думаю, что Куратор спишет меня, как списали бывшие командиры. В нем есть стержень, который не позволяет предавать своих. Поэтому я и согласился с ним работать. Скорее всего, обо мне просто забудут.

      Я взял смартфон, на самом деле являющийся сложным и жутко секретным средством связи.

      – Ну, чего ж ты все молчишь? – произнес я.

      И будто откликнувшись, смартфон вздрогнул, на экран высыпали цифры.

      Накликал. Как по волшебству.

      Я расшифровал информацию. Ну что ж, вспомнили обо мне. Нужен я еще, старый перечник!

      Посмотрел на часы. До встречи с Куратором оставалось полтора часа.

      Интуиция не подвела.

      Когда все трещит по швам, вспоминают о Земляке и его команде.

      ***

      У Куратора были странные привычки и чудачества. Ответственные встречи он предпочитал назначать не в кабаках и не на конспиративных квартирах. Его, ценителя изящных искусств, тянуло в музеи, выставочные залы.

      Вот и сейчас он выбрал Пушкинский музей. Что радовало – на улице жара, а в залах прохлада.

      Я неторопливо поднялся по парадной мраморной лестнице, меня обогнала японская делегация – шустрые, быстрые, обвешанные фотоаппаратами.

      Теперь в итальянский зал. До встречи оставалось минут пять.

      В давние советские времена во многих московских музеях имелись специальные помещения, где сотрудники ОГПУ-НКВД-КГБ из года в год, из десятилетия в десятилетие встречались с источниками информации, как правило, с иностранцами. С той поры много воды утекло. Нет уже этих помещений. А традиции встреч остались.

      Зал заполонила делегация американцев, и по мановению руки экскурсовода они послушно и добросовестно, на все заплаченные деньги, пялились на застывшую на веки на постаменте суровую чугунную статую кондотьера Гаттамелата – знаменитого предводителя венецианских наемников. И на фигуру Давида, похожего чем-то на гопника, раздетого для проведения тщательного личного обыска.

      Сзади почти неслышно появился Куратор – крепко сколоченный, мужчина лет пятидесяти пяти, похожий на матерого седого бобра, в легких джинсах и рубашке навыпуск. В руке он сжимал потертую барсетку.

      – Любуешься? –