Рано. Поздно. Никогда. Ирина Самохина

Будет очень «вкусно», очень! Какая обложка вам больше нравится? Я думаю, вторая. Да, определенно, она самая крутая! Ее и утвердим… – Заместитель главного издателя говорила так быстро, словно печатала слова на ноутбуке. В ее быстрой и четкой речи не было ни одного лишнего слова, но самое поразительное, что при разговоре с ней не складывалось ощущения диалога. Нет, она говорила сама с собой и сама для себя. Она всё уже решила, у нее всё было под контролем. Всё было очень «круто» и «мощно».

      Писателя это не смущало, ему даже нравилось, что теперь он может расслабиться, больше ничего не нужно делать. Началось движение, которое само несло его с бешеной скоростью. Пусть эта женщина говорит и делает, что хочет. Он с детства привык, что именно женщина решает все проблемы и говорит ему, как быть. Так спокойнее.

      Писатель был опьянен не только своим утренним коктейлем, но и обещанной суммой гонорара.

      – Пока идет редактура, нам нужно подумать об аудиоверсии. Вы сами хотите начитывать? Хотя нет, лучше пригласим известного актёра, у меня есть кое-кто на примете, с подходящим нам тембром…

      Она говорила еще и еще. Забавно, как некоторые люди стали напоминать роботов. Писатель усмехнулся. Век высоких технологий, видимо, обязывает.

      Как быстро всё изменилась! Еще месяц назад эта сверхженщина и не взглянула бы на него, а сейчас лично направилась провожать его. Параллельно переписываясь с кем-то в мессенджере, она, подхватив Писателя под локоть, вела его по шикарному, в стиле ар-деко, офису и беспрестанно втолковывала ему что-то. Навстречу им выплыл ее босс и, завидя худощавого и взъерошенного писателя, приветливо кивнул ему. Да… жизнь действительно повернулась к нему лицом, лучшими своими лицами. Он – избранный… особенный… гений.

      Однако бессонными ночами, крутясь волчком между скомканных простыней, наш герой не мог найти себе покоя. Это днем новая жизнь в своей густой позолоте заслоняла истину, но ночью позолота облетала, и все та же жизнь с ухмылкой твердила ему: «Вор, трус…» И липкий страх с простыней переползал ему в душу и ложился в районе живота. Он утратил сон – эту привилегию тех, кого не терзает тревога. У него же такого права не было. Только его старинное средство от всех невзгод помогало ему провалиться в тяжелое незабытье.

                                             * * *

      Время стало вращаться вокруг Писателя всё быстрее, увлекая его в головокружительное торнадо дел, событий, людей и встреч. Ненавистный серый город стал похож на парк аттракционов – каждый день новый вираж и праздник. Черно-белый комикс наполнился красками, монохромная жизнь стала цветным калейдоскопом, и та извечная ночь и пустота отступили.

      После выхода книги произошел катарсис. Он стал знаменит, уважаем и богат. И если поначалу он чурался публичности, то со временем пришло раскрепощение. Страх всё меньше душил его, уверенность крепла, плечи расправлялись – молодой правитель вступал в свои