Бегущая по тундре. Документально-художественная повесть. Михаил Сверлов

моржа промышляли как в открытой воде, так и на отдельных плавающих льдинах. Это происходит так: сначала моржа загарпунивают в воде, а потом его расстреливают из нарезных ружей. Убитых моржей привязывают к бортам байдар или вельботов и буксируют к берегу, где охотников и их добычу ждут женщины, старики и дети.

      Общими усилиями собравшихся на берегу моржовые туши перетаскиваются к месту их разделки, которая всегда начинается с огромного моржового живота – вспарывания желудка. Поскольку основным кормом для моржа являются моллюски, то в животе взрослого сытого животного их может быть несколько килограммов. Полупереваренные моллюски являются редким лакомством, как и куски свежей, ещё теплой печени, и потому в основном достаются детям. Тут же все желающие могут из подходящей посуды выпить теплой свежей крови. А после разделки происходит делёж и распределение морской добычи, который даже после образования колхозов происходит согласно издревле установленным правилам, по которым для немощных стариков, больных, вдов и сирот всегда выделяется специальная доля.

      Она долго говорила с Нутэтэиным. Вернее, он долго разговаривал с ней и вдруг спросил, есть ли у неё мечта? Аня удивилась, но ответила, что она мечтает увидеть Москву и учиться в институте.

      – Но не все мечты сбываются, – без большого огорчения сказала она. – Мечта – она и есть мечта.

      – Бывает, летит вдали вереница лебедей, – в ответ сказал ей Нутэтэин, – едва заметная, как сон, как мечтания, и ты сначала её принимаешь за облачко и смотришь, смотришь в небо, а потом убеждаешься: нет, это всё-таки лебеди, и так становится легко, и ты понимаешь, что вот она – мечта, рядом. Только надо очень сильно захотеть её достать и много работать. Тогда она окажется в твоих руках. А если ты будешь лежать в пологе на мягких оленьих шкурах и только мечтать, то скоро и облаков не увидишь в небе, не то, что лебедей.

      И Аня работала, отдавая всю себя любимому делу.

      Неожиданно для неё самой, она была вызвана в Магаданский обком комсомола. Первый секретарь окружкома, провожая её, заговорщицки подмигнул:

      – Ну, моя дорогая, готовься к переменам! – загадочно напутствовал он её.

      – Слушай, что за тайны мадридского двора? Ты можешь мне объяснить всё без намёков и заговорщицких подмигиваний? – не сдержалась она.

      – А никаких тайн и нет. – перестав улыбаться, ответил секретарь. – Поедешь учиться в Москву. Всё! – увидев, что Анна хочет снова задать ему вопрос, остановил он её. – В Магадане тебе Новокрещенов всё объяснит. Я и того, что сказал, не должен был говорить. Ясно? – строго спросил он, и Анна согласно кивнула головой.

      Николай Новокрещенов, первый секретарь Магаданского обкома комсомола, долго разговаривал с ней, расспрашивая о работе, её планах, в том числе и на личную жизнь.

      Его интересовало кто её родители, а узнав, что Рентыргин, заместитель председателя колхоза «Пионер», – её дядя, оживился: