Сердце и другие органы. Валерий Бочков

игры. Я знал, а вы нет. А вот, предположим, я заберусь на тот карниз и прыгну вниз. На ваш взгляд я расшибусь насмерть или нет?

      – Это третий этаж, – Лив прищурилась. – Уцелеете. Но ноги точно переломаете.

      – А с пятого если сигану?

      – С пятого? – она подняла голову. – Потолок в холле высокий, почти два этажа, так что это почти шестой…

      – Ну и?

      – Ну и, – она хмыкнула. – Я думаю – крышка. Тем более, если на асфальт.

      Лис задрал голову, словно прикидывая траекторию. Перед входом в отель росли толстые пальмы с мохнатыми серыми стволами, похожими на седые горилльи спины. Швейцар в золотых аксельбантах скучал у колонны, покачиваясь на каблуках. Вперёд-назад.

      – Надеюсь, вы прыгать не будете.

      – Нет. Сыграем во что-нибудь безопасное. Для нас, по крайней мере. Вон там, – Лис кивнул в сторону дороги. – Там птенец вороны.

      – Где? Не вижу… – Лив вытянула шею. – Где?

      – Там. Его куст вам загородил, – Лис допил воду. – Летать он не умеет. Но машины тут ездят редко. Да и медленно. Так что шансы у птицы не такие уж скверные.

      Воронёнок как раз появился в просвете между кустов, он скакал и бестолково крутил чёрной головой.

      – Конечно, у собаки были бы выше шансы, все бы тормозили, тут водитель уверен, что птица успеет взлететь и редко сбрасывает скорость. Но в этом-то и есть элемент игры. Предположим, – Лис посмотрел на часы. – Вы ставите на то, что воронёнок уцелеет в течение следующих пятнадцати минут. А я играю против вас и утверждаю, что нет.

      Проскочил серебристый лимузин, быстро проскочил, явно превышая скорость. Покрышка по касательной стукнула птицу, воронёнок покатился кувырком, закаркал. Лив вскрикнула, прижала ладони к лицу. Медленно повернулась к Лису.

      – Это жестоко… – проговорила она тихо. – Как вы… Как вообще вы можете? Жестоко и мерзко.

      Она ещё что-то хотела добавить, но махнула рукой и побежала к дороге.

      – Я знаю, – грустно кивнул Лис. – Знаю, знаю. Мерзко.

      Он вынул бумажник, положил на стол несколько купюр, расправил, прижал холодным потным стаканом. Официантка, орудуя салфеткой, пыталась загнать птенца на траву, воронёнок ругался, махал короткими крыльями и никак не хотел уходить с проезжей части.

      2

      Когда Лису было пять, его звали Марик, Марк Лисогорский. Жил он в Питере, тогда Ленинграде. Его мать Лариса, бросив мужа, отца Марика, уехала в Израиль. В Азор, пыльный городишко под Тель-Авивом.

      В памяти Лиса это захолустье напоминает курортную открытку, солнечную, с чередой траурных кипарисов, отбрасывающих долгие синие тени на выгоревшие в жёлтое холмы. Пахнет югом, где-то весело стучит футбольный мяч, лету нет конца.

      Лариса работала по две смены в аэропорту, Лис делал, что хотел. Особым атлетизмом не отличался, иногда дрался. Дрался отчаянно и до последнего. В десять лет, прыгнув на спор из окна кабинета биологии (второй этаж, бетонные плиты внизу), сломал ногу. Больница, гипс и костыли. За неделю Лис перечитал «Остров сокровищ», «Тома Сойера», все три тома невнятного Фенимора Купера, «Робинзона