Прогулка среди могил. Лоренс Блок

высказывание по поводу сбыта крэка школьникам. Я не… как бы это… у меня нет магазинов на школьном дворе.

      – Не сомневаюсь.

      – Проще говоря, я не мелкий торговец. Я тот, кого называют наркодельцом. Улавливаете разницу?

      – Конечно. Вы та крупная рыба, которая всегда ускользает из сети.

      – Не думаю, что такая уж крупная, – засмеялся Кенан. – У распространителей среднего звена самые большие объемы продаж. Ведь я либо поставляю большие партии, либо покупаю у того, кто уже поставил товар в страну, а затем сбываю тому, кто продает уже меньшими партиями. Мой покупатель, вероятно, зарабатывает больше, чем я, потому что он крутит сделки круглый год, тогда как я могу проводить в год всего одну-две, не больше.

      – Но вы тоже, прямо скажем, не бедствуете.

      – Не бедствую. Это опасный бизнес, связанный с нарушением закона, поэтому есть куча людей, которые так или иначе помогают избегать неприятностей. А там, где есть большой риск, там и доходы соответствующие. И это бизнес. Люди хотят этот товар.

      – По товаром вы подразумеваете кокаин.

      – Вообще-то я практически не занимаюсь порошком. Мой основной товар – героин. Немного гашиша, но последние года два главным образом героин. Слушайте, сразу говорю, что не собираюсь оправдываться. Люди покупают, попадают на крючок, обворовывают родных матерей, взламывают чужие дома и умирают от передоза. Пользуются одним шприцем на всех и получают СПИД. Я все это знаю. Но существуют же производители оружия, спиртных напитков, табака. Сколько народа умирает в год от алкоголизма и курения в сравнении с тем количеством, которое гибнет от наркотиков?

      – Продажа алкоголя и табака – вполне законное дело.

      – А какая разница?

      – Некоторая есть. Хотя не могу сказать точно какая.

      – Возможно. Я тоже ее не вижу. Но в том и другом случае это грязный товар. Но один довод я могу привести себе в оправдание. Я не рекламирую свой товар, не лоббирую его в конгрессе, у меня нет службы по связи с общественностью, которая талдычит гражданам, что то дерьмо, которым я торгую, им полезно. Тот день, когда люди перестанут покупать наркотики, будет днем, когда я сразу же начну покупать и продавать что-то другое. И не стану хныкать по этому поводу и обращаться в правительство с просьбой о федеральных субсидиях.

      – Но ты все-таки не леденцами торгуешь, малыш, – вставил слово Питер.

      – Нет, конечно. Мой бизнес – грязный, и я никогда и не утверждал обратного. Но я работаю честно, никого не надуваю, никого не убиваю и очень осторожен в выборе партнеров. Именно поэтому я жив и здоров и нахожусь на свободе, а не за решеткой.

      – А вы когда-нибудь сидели?

      – Нет. Меня ни разу не арестовывали. Так что если вас смущает, что придется работать на наркодельца…

      – Меня это не смущает.

      – Во всяком случае, с официальной точки зрения я не наркобарон. Не стану утверждать, что в отделе по борьбе с наркотиками или в УБН[3] нет на меня досье. Насколько мне известно, я никогда официально не был под следствием. В моем доме нет «жучков» и телефон тоже не прослушивается. Если

3

УБН – Управление по борьбе с наркотиками. – Примеч. ред.