Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]. Анджей Сапковский

Писание, argentum et aurum non est mihi[160].

      Рейневан фыркнул, но бросил на прилавок несколько геллеров.

      – Ты скажешь наконец, какие дела привели тебя сюда?

      – Скажу. Но лишь после того, как осушу по меньшей мере три из этих вот дел.

      – А потом? – насупил брови Рейневан. – Только что упомянутый бордель?

      – Не исключено. – Шарлей поднял кружку. – Не исключено, парень.

      – А дальше? Трехдневное возлияние по случаю обретения свободы… передвижения?

      Шарлей не ответил, потому что пил… Однако прежде чем прикончил кружку, подмигнул поверх нее, а это могло означать все.

      – И все-таки это была ошибка, – серьезно проговорил Рейневан, не отрывая взгляда от прыгающего кадыка демерита. – Возможно, ошибка каноника. А может, моя, что я его послушался и связался с тобой.

      Шарлей пил, не обращая на него никакого внимания.

      – К счастью, – продолжал Рейневан, – это можно легко исправить. И положить конец.

      Шарлей оторвал кружку от губ, вздохнул, слизнул пену.

      – Ты хочешь что-то мне сказать, – догадался он. – Ну так говори.

      – Мы, – холодно сказал Рейневан, – просто не подходим друг другу.

      Демерит показал глазами, чтобы ему налили вторую кружку пива, и несколько мгновений, казалось, его внимание занимала исключительно она.

      – Малость мы различаемся, факт, – согласился он, отхлебнув. – Я, к примеру, не привык хендожить чужих жен. Если поискать как следует, наверняка отыщутся еще некоторые различия. Это нормально. Ибо хоть мы и созданы по образу и подобию, но при этом Творец позаботился об индивидуальных особенностях. За что ему и хвала.

      Рейневан махнул рукой, злясь еще больше.

      – Я вот подумываю, – выпалил он, – а не распрощаться ли мне с тобой во имя создавшего нас Творца. Здесь и сейчас. Разойтись в разные стороны, каждый в свою. Я ведь и вправду не знаю, на что ты можешь мне пригодиться. Боюсь – ни на что.

      Шарлей глянул на него по-над кружкой.

      – Пригодиться, говоришь. В чем и как? Легко проверить. Крикни: «На помощь, Шарлей!» И помощь будет тебе оказана.

      Рейневан пожал плечами и развернулся, намереваясь уйти. При этом кого-то задел. А тот ударил его лошадь так сильно, что она взвизгнула и дернулась, свалив обидчика в навоз.

      – Как ходишь, жлоб? Куда прешь со своей скотиной? Это город, а не твоя зачуханная деревня!

      Человек, которого он нечаянно задел, был одним из трех молодых мужчин, одетых богато, модно и элегантно. Все трое были невероятно похожи – одинаковые фантазийные фески на волосах, завитых на железках, подбитые ватой кафтаны, простеганные так густо, что их рукава смахивали на огромных гусениц. На мужчинах были вошедшие в моду облегающие парижские брюки, называемые mi-parti[161], штанины которых сшивают из тканей контрастных цветов. Все трое держали в руках изящные тросточки с шариками.

      – Иисусе Христе и все святые, – бросил модник, накручивая тросточкой мельницу. –

160

серебра и золота у меня нет (лат.).

161

состоящий из двух равных частей (фр.). Здесь: двухцветные.