Болотный кот. Николай Побережник

с трудом открыл глаза, веки как свинцом налились, и уселся на лавку, обнаружив, что ноги тоже развязаны. Троица, беседующая за столом, замолчала и все повернулись на меня.

      – Ты понимаешь меня? – спросила ведьма.

      – Понимаю… главное, чтобы вы меня понимали, – ответил я и ощутил некоторый дискомфорт в горле.

      – Что, болит? – спросила она.

      – Нет, просто неприятно.

      – К завтрашнему дню пройдет.

      – Если доживет, – вставил мужик. – Ты кто?

      – Никитин Петр Иванович, 1982 года рождения, проживаю по адр…

      – Чего? Какого года?

      – Одна тысяча… девятьсот… восемьдесят… второго… – произнес я медленно.

      – Нава, ты ему мозги не отшибла? – расхохотавшись, спросил мужик у ведьмы.

      – Не отшибла она мне ничего, думаю… я… я не из вашего мира… ну провалился я сюда как-то, сам не знаю как.

      – Точно разумом шальной! – сказал мужик. – Тебя в таком разе надо не княжеской страже сдать, а к скоморохам свести, будешь людей на базаре смешить. Сейчас, чудной ты человек, 1506 год от восхода Большой Луны.

      – В вашем мире может быть и 1506-й, я не спорю. Нава, правильно? Верни мне мою одежду, – сказал я и встал, замотавшись в покрывало. Ноги не слушались, голова закружилась, и я еле удержался, опершись на лавку.

      – Вот непутевый-то, – тяжело вздохнув сказал мужик, – тебе еще лежать надо, раз хилой такой.

      – Уже належался.

      – Все вон там лежит, – ответила ведьма, кивнув на мои вещи.

      Кое-как я, покачиваясь, добрел до угла и, не стесняясь, начал одеваться, при попытке зашнуровать ботинки я все-таки потерял равновесие и грохнулся на пол.

      – Ему поесть просто надо, – сказала «амазонка», – правильно, Нава?

      – Я знаю, что мне надо, – ответил я, достав из рюкзака флягу с коньяком, и побрел к двери. Аборигены внимательно наблюдали за моими действиями, а потом проследовали за мной, когда вышел на улицу и уселся на лежащее вдоль стены дома бревно. Прислонился к стене, сделал несколько глотков из фляги, достал сигарету и закурил. Дом стоял на небольшой поляне, огороженной низкой изгородью, заросшей каким-то вьюном, за изгородью был редкий лес, сквозь который просматривалось озеро, метров триста до него примерно. Рядом с домом небольшой сарай с загородкой, внутри которой кудахча прохаживались куры, только маленькие какие-то, в паре метрах от двери дома, на столбе вниз головой висела туша какого-то копытного и рогатого, размером с крупного козла, из шеи животного торчала стрела, по которой в подставленный большой кувшин стекала кровь.

      Мужик сел рядом, достал из кармана жилетки трубку причудливой формы, вероятно, вырезанной из цельного сучка какого-то дерева, потом с помощью медного цилиндрика с колпачком, чиркнув кресалом по маленькому огниву, впрессованному рядом с обугленным кусочком какой-то ткани в торце цилиндрика, раскурил трубку. А ведьма и «амазонка» присели напротив на низкую лавочку, причем ведьма тоже закурила трубку.

      – Ну теперь давай рассказывай и не дури, – сказал он,