Запасный вход. Никита Некрасова

взялся этот сопляк, надо навести справки».

      Оленька с легкостью читала мысли, она в прекрасной форме, отдохнувшая в Германии, полная сил и энергии, перевела взгляд на автора полотен. Он опять хрустнул пальцами, их взгляды встретились, и он позволил ей, «нырнуть в хрустальный омут» его глаз.

      Говорят глаза зеркало души. Оленьке еще не доводилось встречать взрослого человека с глазами ребенка. Эти глаза лучатся невинной мыслью, что мир приберег для них все самое лучшее, самое интересное, и в них легко смотреть, они впускают тебя внутрь, и, «нырнув» туда, в живительной влаге плещешься до умопомрачения.

      Такие люди очень редко встречаются, в основном люди закрыты, закрыты их души, глаза, сердца – это от страха, что тебя обманут, ударят, предадут. Это от того, что был уже опыт в отношениях и как говорят – обжегшись на молоке, дуют на воду.

      Молодой художник был в крайне эмоциональном напряжении, он тоже боялся осуждения, непонимания, и тем не мене глаза у него были детские, из них струился желанный свет. Встретившись взглядом с Ольгой, ресницы удивленно дрогнули, его вдруг непреодолимо потянуло к этой женщине. Она смотрела так внимательно, так ласково и мудро, что все вокруг затуманилось, все звуки стихли, он увидел образ, и уже мысленно писал ее портрет.

      Внезапно острая боль пронзила руку Оленьки выше локтя. Она вздрогнула, скосила взгляд.

      Герка Быковский неслышно подошел со спины и, вцепившись в нее своими мерзкими пальцами, зашептал, брызгая слюной – «Наконец-то! Где ты шлялась! Я обыскался, истомился, истосковался ну, будя, будя, моя ласточка, подула губки и хватит… Ладненько? Пойдем ко мне, я горю, я весь пылаю, только ты можешь утолить мою жажду, фея, моя прекрасная фея, наконец-то я нашел тебя…». Он прилип к ее спине, пытаясь схватить губами ухо, еще секунда и он начнет ее лапать прямо здесь.

      Как ни странно, его настойчивость отозвалась в ней томлением, но – начало, развитие, кульминация и завершение этой несвежей истории мгновенно пронеслись у нее в голове.

      Стоп.

      Этого нельзя допустить. Это пройденный этап. Именно от него она сбежала в Баден-Баден. Она устала от его навязчивости, разнузданности. Она вспомнила, как после очередного скандала смотрела из окна своей комнатки, на удаляющуюся фигуру, нагруженную скудными пожитками. С каким удовольствием она обнаружила исчезнувшую серебряную ложечку из набора и, улыбаясь, подумала: «Ну, что же, за все приходится платить, я еще легко отделалась».

      Стоп.

      Легкий невидимый толчок, и Гера опустил руки. Еще толчок и он стал озираться по сторонам, явно не понимая, где он находится. Еще один толчок и в голове у него появилась одна единственная мысль «Рада, Радюнчик мой, тебе плохо, тебе нужен доктор, не кому воды подать, сейчас, сейчас роднюлечка, я иду к тебе!» И Гера, с тревожными глазами, расталкивая ничего не понимающую публику, стремительно ринулся к выходу.

      «Радюнчик», улыбнулась Оленька, это ее бывшая подруга. Беги, беги, «кобель» в ее хоромы. Похотливые глазки подруги, вечно демонстрируемое