Кража в Венеции. Донна Леон

если там все-таки кто-то был? – спросил Брунетти. Он нарочно скрыл, что вор унес не только страницы, но и несколько книг; впрочем, дети и на этот счет что-нибудь придумали бы.

      – Зависит от того, насколько они были увлечены чтением, – присоединилась к разговору Паола.

      У Брунетти была пара десятилетий, чтобы убедиться: когда его жена читает – в тысячный раз, не меньше! – то место в романе Генри Джеймса Женский портрет, где Изабелла Арчер узнаёт о предательстве мадам Мерль, начнись армагеддон, она и то не заметила бы. И даже если к ним в дом вломятся бандиты и вынесут ее драгоценного супруга и орущих и брыкающихся детей, Паола будет спокойно перелистывать страницы. Одну за другой…

      После того как Кьяра продемонстрировала свое мастерство (Брунетти надеялся, что ей не придется применять его на практике), семья вернулась к пасте-фузилли со свежим тунцом, каперсами и луком. Разговор перешел на другие темы, и только когда они с женой уже сидели в гостиной, потягивая кофе, Брунетти рассказал ей о любителе религиозных текстов.

      – Тертуллиан? – удивилась Паола. – Этот лицемер?

      – Ты о теологе или о том человеке, который посещает Мерулу?

      – Понятия не имею, что он собой представляет, – ответила жена. – Я о настоящем Тертуллиане. В каком веке он жил? В третьем?

      – Не помню, – признался Брунетти. – Но примерно в это время.

      Паола поставила пустую чашку на блюдце, а блюдце – на низкий столик возле софы, откинулась на спинку и закрыла глаза. Брунетти знал, что за этим последует, и даже после стольких лет семейной жизни не переставал удивляться: все нужное было там, у нее в голове, оставалось только сконцентрироваться, чтобы информация всплыла на поверхность. Откуда? Как? Непонятно… Пробегая глазами строки, Паола запоминала содержание и общий смысл, а если прочитывала внимательно, то и весь текст. При этом она была совершенно безнадежна в том, что касалось запоминания лиц, и спустя время не могла бы сказать, как выглядел ее собеседник, хотя разговор помнила прекрасно.

      – «Ты – врата дьявола; ты – открыватель запретного древа, и это ты первой презрела божественный Закон; ты смогла убедить того, кого сам дьявол не смог отвратить от праведного пути…» – Паола открыла глаза, посмотрела на мужа и победно улыбнулась. – Но если хочешь послушать еще о женщинах, то вот слова Блаженного Августина, к которому у меня особое отношение: «Гораздо сообразнее было бы жить вместе двум друзьям, чем мужчине и женщине»[42]. – И, возвращаясь мыслями к настоящему, спросила: – Не пора ли этим ребятам сделать каминг-аут?[43]

      – Ну, это уже крайность, – сказал Брунетти, пожалуй, в тысячный раз, хотя и обожал жену за то, что она защищает именно такие «крайние позиции». – Думаю, святой Августин имел в виду беседу: ну, что мужчинам разговаривать друг с другом гораздо проще, чем с женщиной.

      – Я знаю. Но мне всегда казалось странным, что мужчины могут высказываться в таком роде о женщинах, – при этом никто не называет это «крайней позицией» и их признают святыми!

      – Ну,

42

Цитата из труда Блаженного Августина «О книге Бытия, буквально», книга 9, гл. 5.

43

Coming out (come out of the closet) (англ.) – идиома со значением «добровольно рассказать о чем-то», чаще – о собственной гомосексуальности.