Бессердечное милосердие. Эйприл Женевьева Тухолки

верю своей сестре. Морские Ведьмы никогда не лгут. Во всяком случае, не лгут друг другу.

      Иногда рассказы о Ведьмах будоражили мое воображение и заставляли кровь двигаться быстрее.

      Я улыбнулась.

      – Надеюсь, Джунипер, что когда-нибудь встречу Морских Ведьм.

      Тригв и я, опустившись коленями на стылую землю, начали готовить ужин: я кинжалом милосердия резала морковь, а Тригв – луковицы. Этим вечером у нас опять будет жаркое из кролика в эле. Тригв, бросив порезанный лук в котелок, коснулся моего плеча своим.

      – Забудь все, что я говорил раньше. Джунипер права. В этом огромном валуне есть что-то странное. Мне кажется даже, что он наблюдает за мной. – Он повернулся и указал рукой. – Взгляни на эти проплешины, не заросшие мхом. Разве они не напоминают тебе глаза? И еще… Видишь тот торчащий осколок? Разве он не похож на нос? От этого камня у меня мурашки по коже. Почему ты, Фрей, выбрала для ночлега именно это место?

      – Я полагала, что камень защитит нас от ветра, что, в общем-то, он и делает. Мне и в голову не приходило сравнивать это камень с троллем, и уж тем более я не думала, что вы начнете по этому поводу волноваться.

      – Хватит! – Руна с ножом в руке вскочила на ноги. – Я вызову на голый поединок любого, кто еще хотя бы раз произнесет слово тролль. – Она расстегнула простую оловянную застежку у себя на горле, и ее плащ Дарующей Милосердие упал наземь. – Сегодня был последний день, когда я убила невинного. Я уже говорила об этом на постоялом дворе. С меня довольно. Не хочу и не могу больше убивать детей, убивать слабых и хворых. С меня довольно печали, довольно смертей.

      Она подняла с земли свой плащ и протянула его к огню…

      Я вскочила на ноги и выхватила плащ из огня. Скомкав его, прижала к груди.

      – Не надо, Руна. Он тебе еще понадобится в зимние холода.

      Она долго-долго глядела на меня, затем опустилась на одно колено, и, вздернув подбородок, приставила острый край ножа себе к горлу.

      – Я больше не могу делать то, что делала. Лучше я лишусь своей жизни, чем отниму еще хотя бы одну невинную. Я перережу себе горло. Гляди же.

      Мы смотрели друг другу в глаза.

      Мальчик, чью кожу съедала болезнь, оказался для нее последней каплей.

      Я опустилась рядом на землю и мягко отвела нож от ее горла.

      – Я понимаю тебя, Руна. Не знаю, как Сигги удавалось нести Милосердие год за годом. Как она выносила это.

      Руна, подавшись вперед, приблизила свое лицо к моему.

      – Ты всерьез говорила тогда на постоялом дворе? О том, что нам следует отравиться за Зверем Голубого Ви?

      Я открыла было рот, а затем закрыла его.

      Неужели я и в самом деле думаю об этом?

      Я почувствовала пальцы у себя на локте – то была Джунипер, коснувшаяся ладонями нас обеих.

      – Когда люди испытывают боль, они нуждаются в нас. Мы им помогаем. Разве это плохо?

      Джунипер, как всегда, думала не о себе, и даже не о нас, а о других.

      Я поднялась на ноги, и Руна сделала то же. Я приложила раскрытую ладонь к