Бессердечное милосердие. Эйприл Женевьева Тухолки

– всего лишь мальчик. – В хриплом голосе Руны была печаль.

      Я кивнула. Из всех нас только мы с Руной выполняли долг Дарующих Милосердие, когда дело касалось детей.

      – Просто сделайте то, что должно, – вскрикнул паренек из постели, и в голосе его была боль. – Я хотел бы оказаться в Зале Слейна, пока во мне еще бурлит жизнь.

      Он поднял сжатый кулак, и язва на его запястье лопнула, и вниз по руке потекла кровавая сукровица.

      Отвага паренька поразила меня. Меня, Сестру Последнего Милосердия, видевшую бесчисленное множество смертей.

      Едва слышная молитва Джунипер оборвалась.

      – Я возьму его, – сказала я. – Последние два ребенка были твоими, Руна.

      Руна закинула за плечи свои черные косы. Волосы ее были воистину черными, как и у многих жителей Ворса, предков которых жили на Скальских островах.

      – Нет, это сделаю я. Кровь есть кровь, кость есть кость, смерть есть смерть. Все едино.

      Джунипер вновь принялась молиться. Нож милосердия Руны был меньше, чем нож Ови, но не менее остер.

      Люди говорили, что поедающая кожу болезнь заразна, но несмотря на это Руна подошла к парню и взяла его руки в свои.

      Он сжал ее руку с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Он откинул подбородок назад и…

      И дело было сделано.

      Тело парня обмякло, и по подушке разметались его светлые волосы.

      Четыре

      – Не следует нам оставаться здесь на ночлег. – Джунипер, сощурившись, неотрывно глядела на огромный камень.

      Только что она среди елей молилась за парнишку и его мать, но вдруг, подойдя бесшумно, точно луна, оказалась рядом.

      Мы были в нескольких милях от городишка Хейл, среди пустых полей, возле небольшого приземистого ельника. Я решила развести огонь этой ночью рядом с одиноким валуном футов пятнадцати в окружности и футов двенадцати высотой, поросшим желтоватым мхом.

      Тригв помог мне собрать дрова, а Руна, как обычно, разожгла для нас костер. В воздухе явственно стоял запах осени, хотя вокруг все еще зеленело. Очевидно было, что не за горами и зима, от которой наши мышцы задеревенеют, а кровь в жилах замерзнет.

      – Нам не следует здесь ночевать. – повторила Джунипер. Она выгнула спину и положила ладони себе на бедра; ее туника и черные шерстяные штаны пропитались сыростью.

      – А почему не здесь? – спросила Руна.

      Она была тише, чем обычно, и даже казалась грустной, но кто станет винить ее за это, после того, что она недавно сделала. Мы все выполняем свои роли Дарующих Милосердие, все мы нужны, но Руна… Руна, когда необходимо, делает то, перед чем остальные пасуют. Мы ценим ее, хотя ее нрав временами и бывает острее стали.

      – Тролль, – сказала Ови, отвечая на вопрос Руны. Она подняла кожаную повязку над глазом и терла мозолистой ладонью впадину, оставшуюся на месте глаза.

      Тригв уселся рядом на груду фиолетового вереска, расплел косу и мотнул головой, отчего его темные волосы волнами легли ему на плечи и спину.

      – Большие валуны вовсе не тролли, обратившиеся камнем, как