Бессердечное милосердие. Эйприл Женевьева Тухолки

крошечным деревянным столом, и он бил ее ногами по ребрам. Я накинул ему на шею его кожаный ремень и стал душить. Фургон был маленьким, и Ларс не мог ни повернуться, ни оттолкнуть меня. Он опустился на колени, а я, навалившись, сдавил его шею что было сил и убил его. – Тригв опять сделал паузу. – Мы с Лилу отправились на постоялый двор и там принялись строить планы на будущее. Мы решили поехать на юг – я хотел изучать искусство целителей Орейта на острове Сантор, она же мечтала обзавестись маленькой фермой у океана. Ночью я проснулся. Лила лежала в моих руках вся мокрая от пота. То пришла снежная лихорадка и вскоре ушла, а Лила умерла. Я вынес ее тело и усадил возле тисового дерева. Мне казалось, там монахини Готи скорее отыщут ее. Затем я вернулся к фургону. Фургон был опрокинут, лошадь мертва.

      – Мне очень жаль, Тригв, – сказала я, помня о том, что слова сострадания должны быть незамысловатыми.

      Он потер рукой заросшую темной щетиной скулу.

      – За убийство предсказателя полагается наказание – вивисепультура. Если бы меня схватили, сожгли бы живьем. Снежная лихорадка скрыла мое преступление, но бежать мне вовсе не хотелось. Я ничего тогда не чувствовал. Абсолютно ничего. Шли часы, а я не двигался. Понимал лишь, что замерзаю, и скоро за мной явится смерть.

      – Так почему же ты остался там, среди мертвых?

      – Сам не знаю. Не было ни желания, ни воли совершить выбор, подняться, уйти.

      Женщина в черных шелках была охвачена той же летаргией. Джунипер, помнится, называла таких людей замерзшими живьем и говорила, что искра их жизни так глубоко погребена под снегом, что не в силах оттуда вырваться.

      – Ты возродила меня, – сказал Тригв. – Вокруг не было ничего… и вдруг – ты.

      Обдумывая его историю, я подтолкнула ногой очередное полено в костер.

      – Тригв?

      – Да.

      – Как ты думаешь, кто он, этот Зверь?

      Он провел большим пальцем по давно засохшему пятну крови у меня на тунике.

      – Возможно, это Великанский Волк, забредший с далекого севера. Возможно, он заболел тундровой заразой и взбесился. Такого не случалось уже сотни три лет, но все же такое возможно.

      Я неторопливо обдумала его слова, а затем покачала головой.

      – Все волки, даже бешеные, даже Великанские Волки, предсказуемы. Они всегда ведут себя одинаково. Этот же зверь иной. Он регулярно нападает на деревни Рота… Будто делает это из мести.

      Дарующие Милосердие одолеют любое животное, каким бы большим или бешеным оно бы ни было, но здесь иное. Он мстит, а мстить может лишь одно существо… Человек.

      Я повернулась к Тригву и коснулась его руки.

      – Если мы умрем в Голубом Ви, это будет достойная смерть – смерть воинов. Каждый воин в Ворсе мечтает умереть с оружием в руках, и я тоже.

      Тригв кивнул.

      Этой ночью мы спали, переплетясь телами, а Джунипер и Ови довольствовались обществом друг друга.

* * *

      Проснулась я на рассвете. Прошептала имя Тригва. Его веки дрогнули, но он глаз он не открыл. Ови пахла