Бессердечное милосердие. Эйприл Женевьева Тухолки

в рот другой. Тригв, выбрав на ладони Ови самый маленький, взял его, подмигнул мне и принялся жевать. Я последовала его примеру. На вкус гриб был горьковато-сладким, с привкусом ореха.

      Джунипер оказалась последней. Она засмеялась и взяла у Ови пятый гриб.

      – Давайте полетаем, сестры.

* * *

      Ничего не происходило, а время тянулось медленно, как облака, скользящие по Луне.

      Мы все, и даже Руна, сгрудились перед огнем.

      Я чувствовала себя вялой… ленивой и усталой, но не сонной. Я чувствовала запах ближайшего ручья – чистый запах земли, камня и воды в воздухе. Я повернула голову и зарылась лицом в кудри Джунипер. Голова Ови лежала у меня на коленях, а у нее на коленях лежала голова Руны, а Тригв устроился на боку среди всех нас. Я коснулась кожаной повязки на глазу Ови. Затем расплела одну за другой ее косы, и ее голубые волосы рассыпались по моим ногам.

      Джунипер что-то прошептала, а Руна смотрела на звезды.

      Кончики моих пальцев начало покалывать. Покалывание, усилившись, устремилось по рукам вверх, затем по туловищу вниз, а оттуда – по ногам дальше вниз, к ступням. Ощущение было приятным, естественным, точно отогреваешься, придя к костру с холода, или не торопясь ешь после нескольких дней голодухи.

      Я неспешно отделилась от девочек. Руки и ноги мои словно не принадлежали мне. Я поднялась на ноги. Сначала никто за мной не последовал. Затем чьи-то пальцы впились в мои пальцы, и меня мягко потянули, и вскоре мы все, взявшись за руки, встали вокруг костра.

      Я подняла глаза, и ночное небо растаяло, упало мне на лицо, как мягкий черный плащ, плащ милосердия, края которого трепетали, словно шелковое платье иберской женщины.

      Мы начали двигаться вокруг огня, и наши длинные волосы струились по спинам. Джунипер декламировала, Руна шептала, Тригв хрипло и тихо пел одну из старых песен. На своей щеке я чувствовала дыхание Ови, хотя ее губы были сжаты.

      Вскоре наши ноги оторвались от земли, и это было так же знакомо и безопасно, как сон. Я выгнулась грудью вперед и запрокинула голову. Вверх и вверх.

      Мое сердце ударилось о Луну.

      Тригв сжал мою руку. Я почувствовала прикосновение его ноги к моей, а мой локоть оказался на его бедре, его длинные волосы, развевающиеся на ветру, спутались с моими. Мы поднимались все выше и выше.

      Я закрыла глаза, подняла руки и закричала.

      То не был крик страха.

      То был крик крови. Крик, исходящий от кожи, плоти и костей. Я почувствовала в ладони скользкий от пота клинок. Пахло солью, сосновой смолой и смертью. Я посмотрел вниз. Увидела там, у своих ног пропитанную кровью траву и трупы…

      Я снова закричала и почувствовала, как меня ножом разрезает чернота неба.

      Джунипер тоже теперь кричала:

      – Нанте, нанте.

      То было слово Морских Ведьм, отгоняющее прочь тьму.

      И снова:

      – Нанте, нанте, нанте!

      И Звезды. Нашему воплю вторили тысячи лучезарных звезд.

      А затем вдруг…

      Тишина.

      Скользя по ночному небу, словно серебристые Луны, мы тонули. За нашим скольжением