Бегемот. Владимир Юрьевич Дяченко

ли я надежду Кувшинникову? И не отобрал ли я её у него назад? Ведь он, кажется, разбил себе в бассейне голову… Может, это он из-за каких-то моих слов её разбил?

      – Не паясничайте, Сергей Петрович! Всё совсем не так весело, как вам кажется… Скажите мне… Вы часто оставались с Любой наедине? – как-то сильно покраснев и как-то странно улыбаясь, и глядя куда-то в сторону, спросила Анжелика Александровна.

      Разговор, как показалось Сергею Петровичу, пошёл совсем бестолковый: Анжелика Александровна, заходя с разных сторон, по многу раз спрашивала его об одном и том же, а он по многу раз на её вопросы отвечал одно и то же, не понимая, зачем она его об этом спрашивает. Сергей Петрович говорил, что он ни разу в своей жизни не оставался один на один с Любой ни в школе, ни за пределами школы, а поэтому и не мог с ней ни о чём говорить с глазу на глаз, а поэтому и не было между ними совершенно никаких, ни школьных, ни внешкольных, ни классных, ни внеклассных, ни ещё каких-либо внеурочных особых отношений, и ни особых отношений тоже не было, а сам всё вспоминал о том, как Люба признавалась ему в любви и о том, как он сам мечтал, бросив и жену свою Лиличку и доченьку Верочку, жениться на Любе и зажить с ней новой спокойной и счастливой жизнью.

      – Если вы мне не верите, то можете расспросить учителей и школьников, и я уверен, что они скажут вам то же, что и я, – сказал Сергей Петрович, – что они не видели нас с Любой вместе ни за пределами школы, ни в самой школе, что один на один я с ней никогда не оставался… Почему, в конце концов, вы меня об этом спрашиваете, спросите лучше у самой Любы?

      – Так вы думаете, Сергей Петрович, – спросила Анжелика Александровна, – что это не было попыткой самоубийства?

      – Ну, откуда же я знаю…

      – А вот мама Любы, Сергей Петрович, Светлана Николаевна, сегодня утром она приходила ко мне… И она сказала, что Люба была в вас влюблена. Вы знали об этом?

      – Нет, не знал. Видимо, Люба это хорошо скрывала. Вы можете и у Полины Митрофановны и у Марии Казимировны спросить, они вам скажут, что Люба смотрела на меня, как на всех – с ненавистью, как на врага.

      – А вот мама Любы говорит, что её дочь влюбилась в вас, Сергей Петрович, в первый же день, когда пришла в нашу школу. И ещё её мама говорит, что Люба ей много о вас рассказывала, что Люба даже фотографию вашу повесила над своей кроватью.

      – Я об этом ничего не знаю. Я ей свою фотографию не дарил, Анжелика Александровна.

      – А о том, что Люба вам призналась в своих чувствах, вы тоже, Сергей Петрович, ничего не знаете?

      – Нет, не знаю…

      – А о том, что в ответ на её признание вы ей сказали: «Люба, выйди вон из класса», вы тоже ничего знаете?

      – Нет, не знаю…

      – Сергей Петрович… Ну, зачем же вы так… В конце концов, если вы не знали, как вам из этой ситуации выпутаться, пришли бы ко мне, мы бы с вами вдвоём подумали, посоветовались… Зачем же вы так ответили девочке? Вы же учитель… А мама Любы сказала, что Люба после своего объяснения с вами, проплакала всю ночь…

      – Анжелика Александровна… – Сергей