Точка возврата. Мария Александровна Ильина

всего десять тысяч. Доктор глядела с сочувствием и превосходством, как на убогую.

      – Вы не расстраивайтесь! Для начала сделаем только на ВЭБ и ЦМВ. Но с титрами.

      Она подробно объяснила, зачем на один вирус делать три анализа. Мама, видя Ладину потерянность, оторвала от сердца еще две с половиной тысячи. Новый мужчина денег давал ей в обрез, а поддержание красоты в этом возрасте стоит недешево.

      У двери процедурного кабинета сидит еще одна мамочка с девчушкой лет трех; та носится, хохочет, егозит, мешая сосредоточиться. Конечно, сначала оплатить, а там и очередь подойдет. Над стойкой администратора большущая светящаяся эмблема. Огромная кобра, обвиваясь вокруг кубка, косила хитрым глазом; с жала стекали крупные сверкающие капли. Лада перевела взгляд на зажатый в ледяных пальцах список. В памяти всплыло: virus по латыни означает «яд».

      Глава 7

      Диагноз

      «Что за дурацкие зеленые кошки! Ну и обои выбрала, художница». Валерий вспомнил, как прошлой осенью отдал новоиспеченной жене на растерзание квартиру, сам ни во что не вмешивался, широту проявлял. В последнее время многое в отделке его раздражало, особенно засилье кошек. «Терпеть их не могу! А раньше не замечал, и Ладка тогда была такой милой, почти родной».

      Почти – потому что всё-таки не хватало чего-то, о чём он в радостной спешке не думал. Сейчас же – ее волчий взгляд холодит спину через одеяло. «Вот лежим в одной постели, оба злые, между нами ребенок, как стена». С кроваткой всё с самого начала не заладилось; малыш лучше спит у мамы под боком, можно ночью грудь дать, не вставая. Логично, понятно – на первый взгляд.

      Но мужу здесь места нет. «Какая тут любовь! Развела, как лоха! Урвала полный бабский соцпакет и кайфует!» Ему вспомнилась диссертация, брошенная на полпути… А такие были идеи! И псу под хвост! «Сын, наследник! – Валерий передразнил дедовы слова. – Да. Всё не к месту, не ко времени». Он обернулся, чтобы смерить взглядом наглого, избалованного захватчика. Крохотное существо под салатным одеяльцем с мишками казалось на удивление хрупким, беспомощным, жалким и будто нуждалось в его, отцовской, защите. Валерий опешил и неловко потрогал головку, словно ища подтверждения. Лобик, по-нездоровому теплый и влажный, вдруг напомнил, что малыш болен уже две недели. Нет, Лугов, конечно, знал об этом, но не придавал значения, а тут его будто позвали на помощь. Он резко сел на кровати и заговорил громко и быстро, пытаясь заглушить неуместное чувство вины. Лада было изогнулась и зашипела, как сердитая кошка, но скоро поняла, что крики малыша не будят.

      – Я вспомнил про очень хорошего врача! Он вел у нас педиатрию, просто супердядечка, в больных людей видел! – И, чтобы донести до глупой женщины, какое это чудо, пояснил: – Для большинства пациенты – материал, и только! А он – врач от бога, понимаешь?!

      Походя отогнал мыслишку: «А сам-то ты от кого?»

      – Ладка, слышишь, завтра же поедем! Я отпрошусь!

      Ей захотелось заворчать: «Где ты раньше был?» Но появилась точка опоры, а с нею и вера, что всё будет хорошо. Лада бросилась