Лагом к волнЪ. Людмила Крымова

тебя останусь на ночь, если ты и твои родители не против?

      – Оставайся, – ответил удивленно Марк. Он не ожидал от Ильи, таких натуралистических и смелых эпитетов для Конкордии. – Спелые дыньки со временем вянут и портятся…

      – И я тоже со временем испорчусь. Мы будем «портиться» вместе.

      – Ты влюбчивый?

      – Нет, но девушкам со мной не скучно.

      – Ты оказывается – бывалый ловелас?!

      – Не бывалый. И почти не ловелас.

      – Ого! Небывалый почти не ловелас!

      – Марк, мне и самому не нравится, когда парень беспричинно меняет девушек.

      У меня был школьный друг Эдик. Мы дружили с ним со второго класса, как он к нам пришел. После школы я приехал домой на первые свои студенческие каникулы, и мы пошли с ним на танцпол. А потом я ждал окончания каникул, чтобы уехать и не выслушивать от его девушек вопросы: «– Вы были вместе. Где Эдик?»

      Девушки были всерьез взволнованы. Одна слышала в новостях, как перевернулся черный джип. «Врачи борются за жизнь водителя». А у Эдика – черный джип. Другая девушка узнала из других новостей – «сосулькой убило парня». Она сразу решила, что это – Эдик.

      Он изменял не мне, но я постепенно прекратил с ним общаться. Потому что на вопрос его девушек: «– Где он?» я, конечно же, знал ответ – он у третьей, но вынужден был изображать на лице равнодушие – как предатель.

      Хотя он и звонил и писал в сетях, что такой уж он есть от природы – любвеобильный. Я написал ему, что это не любвеобильность, а болезненное состояние. И не врожденное, а приобретаемое.

                                                                        6.

      Родители у Марка тоже были верующими, венчанными в браке. В день воскресный, молились в храме, постами – старались чаще подходить к Святой Чаше – тому и сына учили.

      К своим сорока восьми годам его мама, Анна Геннадьевна, так и не научилась красиво повязывать платок – «как это делают все порядошные христианки», а его отец – Михаил Иванович нежно подначивал супругу: «– Фарисеюшка».

      Мать с отцом видели, как тревожился Марк – от разлада с самим собой. Знали, как он привязан к владыке Серафиму, но говорить на эту тему с кем-либо кроме духовника отца Диомида Марк не желал, а с родителями отшучивался.

      – Пошел наниматься к отцу Нифонту, – сказал он им перед уходом на кладбище.

      – Был у нас Марк-отступник, а теперь будет Марк-гробокопатель. Хоть праведный, хоть строптивый, но – родной сын, – ответила мама за себя и за мужа. Михаил Иванович поцеловал жену и ушел в ночную фабричную смену – дабы семью содержать, пока его домашние рассуждают о неземных материях.

      Анна Геннадьевна поговорила по телефону с подругой Татьяной. Приготовила скоромных наваристых щей и три противня эклеров. Поместила эклеры в пакет и, направилась теперь уже на вечерние посиделки для продолжения телефонной беседы к подруге Татьяне Константиновне. Причин для посиделок на этот раз было целых две. Первая – долгожданная и радостная. Вторая – удручающая.

      Аня