Лагом к волнЪ. Людмила Крымова

Лататье. У него модельный бизнес.

      – Модельный бизнес? А почему Пьер? Поняла, поняла! Пьер – звучит загадочней и романтичней. Оригинальный способ выйти на взыскательный европейский рынок, – быстро догадалась Татьяна Константиновна.

      – Он француз!

      – Француз?!

      – Француз, – растерялась Конкордия от недоверчивой интонации Татьяны Константиновны. – Правда, русского происхождения – у него русская мама. Поэтому он хорошо говорит по-русски.

      – А папу этого француза зовут Лататье-старший?

      – Не знаю, – еще растерянней ответила Конкордия. – Почему вы спрашиваете о его имени? Вас должно было удивить, если уж удивляться, совсем не имя, а – фамилия. Почему вы иронизируете его именем, Татьяна Константиновна?

      – Отнюдь не иронизирую. Просто не сразу догадалась, для чего Петр взял себе имя на французский лад. Теперь понимаю – для того чтобы закрепить в Европе свой модельный или торговый бренд.

      – Но он же француз! Он – Лататье! Поэтому – Пьер!

      – Лататье – водяной или озерный лапушник. Кувшинка, кубышка, купальница, желтоголовник. Южный диалект слова – «латать, ставить заплату», – Татьяна Константиновна протянула Конкордии «Толковый словарь».

      Татьяна Константиновна очень сильно захотела этим Лататьям внести правки в их «бизнес-план». Сыну – за дело, чтобы не сочинял. Отцу – в качестве знакомства. А с их мамой – поговорить. Она, судя по всему, Лататьёнка своего одна растила, причем – от русского «француза».

      – Родители Пьера живут в России или во Франции? Можно с ними увидеться реально или виртуально?

      Конкордия не знала, что ответить, потому, что Пьер не говорил о своих родителях. Она знала о нем только то, что его сестра Мэй живет с мужем во Франции и тоже занимается модельным бизнесом. А сам Пьер по его же словам – «мотается на две страны». О маме он рассказывал, что она русская, но имени ее не называл. Об отце совсем не говорил, а Конкордия и не настаивала и не расспрашивала. В чем суть модельного бизнеса их семьи: реклама, показ, производство товара, что-либо еще – она не любопытствовала. Она была поглощена своей любовью, а для ее любви не имели значения ни семья возлюбленного, ни социальная ниша этой семьи.

      При первом же знакомстве Пьер очаровал Конкордию восхищенными словами о ее специфичной нестандартной красоте-толстоте.

      А она-то сама свою толстоту ненавидела лютой ненавистью. И избавиться от нее не могла никакими ухищрениями.

      Пьер говорил, что у нее правильные черты лица. Брал линейку и замерял от уголка губ, до конца линии бровей. Восхищался идеальностью овала. Изяществом скул. Высотой лба. Даже изгибом шеи! Приглашал на французский подиум, обещая неслыханные гонорары. Он так и говорил: «– Гонорары у тебя будут сказочные. Ты никогда не держала в руках таких денег!» Рассказывал, что сейчас в Европе в моду стала входить полнота, и она – Конкордия, будет востребована со своими параметрами, своей белой, не смуглой кожей и славянской внешностью.

      – Я с тобой сейчас