Постижение любви. Судьба советского офицера. Николай Фёдорович Шахмагонов

каждой прочитанной страницей всё более убеждался, что теперь у него к Теремрину есть и ещё одно дело – он решил попросить Дмитрия Николаевича прочитать и оценить рукопись.

      Он периодически набирал номер домашнего телефона Теремрина, и едва тот привёз дочку домой, велев быстро собирать чемодан, раздался очередной телефонный звонок.

      Посохов поздоровался и тут же перешёл к делу, заявив, что у него сразу два важных вопроса, один из коих напрямую касается Теремрина. Он, чтобы поговорить с глазу на глаз, вызвался отвезти утром на вокзал на своей машине Теремрина с дочкой, пояснив, что дела не терпят отлагательств, но по телефону решить их невозможно. Посохов заехал точно в назначенный час, но по дороге до Комсомольской площади коснулся лишь первого дела, пообещав о втором сказать на вокзале, улучив момент, когда они смогут остаться с глазу на глаз. Первым делом было издание воспоминаний деда, возвращённых на доработку из Военного издательства, и лишь на платформе, когда до отхода поезда осталось пять минут, и Теремрин, проводив дочь в купе, вышел в тамбур, Посохов, скороговоркой, вполголоса, сообщил:

      – Мне звонила моя Людмила – ну, та, которая была со мной в Пятигорске. Помнишь?

      – Помню! – кивнул Теремрин.

      – Так вот, она познакомилась с твоей Ириной в этом самом, ну как бы точнее выразиться: роддом – не роддом… Короче там, где прекращают беременности.

      – Что она там делала? – порывисто спросил Теремрин.

      – Что, что? Известно, что, – молвил Посохов. – Доигрались мы с Людмилой на курорте.

      – Что там делала Ирина? – точнее поставил вопрос Теремрин.

      – Неужели не понимаешь? Что там ещё можно делать? То же, что и Людмила. Ясно, что не детей рождать они туда явились. С вашей встречи в Пятигорске маловато для того времени прошло, но о нас с Людмилой разговор особый, – пояснил Посохов.

      И вдруг Теремрин услышал, как кто-то негромко окликнул его. Он резко обернулся – всего в нескольких шагах стояла Татьяна Овчарова, робкая, застенчивая – такая, какою он её видел впервые.

      – Ты? – удивлённо спросил он. – Как ты здесь оказалась?

      – Пришла проводить беглеца, – сказала она с грустной улыбкой. – Что ж ты даже не позвонил?

      – Не мог, не успел. Такие обстоятельства. Я тебе потом всё объясню.

      – В Пятигорск? В родные места? Понятно.

      – В Пятигорск, но не один, а с дочкой. Нужно её срочно увезти, вот я и взял командировку, – говорил Теремрин, понимая, что его объяснения ничего не объясняют, ибо Татьяна не знает главного.

      – Я была в храме. Я молилась, – вдруг сказала Татьяна. – Просила простить мой грех. Верю, что у меня будет, – она покосилась на Посохова и, приблизившись к Теремрину, прильнула к нему, чтобы закончить фразу: – У нас будет ребёнок. Я чувствую, чувствую это…

      – Папа, ты где? – спросила Даша, выглядывая из тамбура.

      Татьяна отстранилась, посмотрела сначала на Дашу, потом на Теремрина и шепнула ему:

      – Тебя это ни к чему не обязывает.