Приворожённые. Елена Паленова

сказала, что приеду, вот и приехала. Какая разница, когда я это сделала? Или я не вовремя?

      – Почему ты злишься?

      – Да потому что надоело это всё. Что с Максом?

      – Ой, Лизонька… ― она уронила лицо в ладони и заплакала навзрыд.

      – Да что случилось-то?

      – Ты уехала, а он… Он как с цепи сорвался. На меня кричал, тебя проклинал, а потом… Ой… Они так напились все…

      – Напились? ― у меня глаза полезли на лоб.

      – Я не знаю, где они эту бормотуху купили, но Максимке так плохо стало… Другим ничего, а его в больницу увезли с отравлением… В реанимацию…

      – То есть, вы позвонили мне потому, что Макс напился? ― холодно осведомилась я, не веря своим ушам.

      – Ему так плохо, Лизуш…

      – Вы издеваетесь? Я думала, он руки на себя наложить решил…

      – А ты этого хочешь, да? ― накинулась на меня свекровь. ― Этого добиваешься? Мало тебе было один раз ему душу наизнанку вывернуть, ещё захотелось? Не добила, да? Мстишь за то, что он тогда тебя бросил?

      – Я поняла, у вас это семейное… ― констатировала я, стаскивая с себя куртку.

      – Что именно? ― с вызовом подбоченилась Тамара Борисовна.

      – Резкие перепады настроения от любви к ненависти.

      – Максимка тебя любит! Всю жизнь любит!

      – Вы если будете так орать, соседей всех перебудите.

      – И буду! Пусть слышат, какая у меня невестка бессердечная!

      – Пока что они слышат, какая у меня свекровь неуравновешенная, ― спокойно заявила я и, убедившись, что Тамара Борисовна от гнева потеряла дар речи, ушла в кухню ставить чайник.

      – Чтоб завтра духу твоего здесь не было! ― завопила она мне вслед.

      – Ну уж дудки. Я вам не футбольный мячик, который можно туда-сюда пинать. Я подожду, пока Макс выйдет из больницы, мы полюбовно подадим заявление на развод, а потом я выпишусь и уеду.

      – Развод? Ты совсем с ума сошла? Хочешь окончательно моего мальчика добить?

      Я тяжело вздохнула и устало посмотрела на свекровь. Ну вот что толку объяснять ей, что её мальчику уже за тридцатник перевалило? Добить его… Ага, это ещё вопрос, кто кого первым добьёт. Я неслась сюда, думая, что всё совсем плохо, а «её мальчик», оказывается, изволил напиться до отравления. Ещё и я в этом виновата.

      Нет, я безумно рада, что Макс всего лишь напился, а не надумал глупость какую-нибудь. Правда рада. Будто камень с души упал. Но предел-то этому когда-то должен быть? Как бы сильно мы не любили друг друга… Ну не можем мы жить вместе! Вот как это ей втолковать? Она же слышать ничего не хочет. Я вообще не понимаю уже, чего они оба от меня хотят.

      – Мы разведёмся, и это не обсуждается. Хоть плачьте, хоть материтесь, хоть проклинайте меня, мне уже всё равно. Я с вашим сыном жить не буду.

      С минуту свекровь сверлила меня ненавидящим взглядом, а потом уселась в прихожей на тумбочку и принялась натягивать на ноги свои высокие сапоги.

      – Вызови мне такси, я здесь больше ни на секунду