Молитва на ржаном поле. Валентин Логунов

у кого создания прекраснее. Мы допускаем, что творение Рафаэля прекраснее Природы. Мы, деревенские мальчишки, не догадываясь о состязании Рафаэля с Богом, Мы с утра и до ночи, зимой и летом постоянно жили в музее, созданном Природой. Весеннее молодое солнце, ночная бездна звезд, висящих так низко, что, кажется, встань на цыпочки – и сорвешь самую крупную… Покрытый белым покрывалом майский сад, осенняя дорога, припорошенная блестящей при полной луне серебром-соломой. Яркие васильки, осока на кончике пруда и даже любимый мною лопух… Все это детская душа впечатывала в какое-то особое свое место, сберегала и угодливо перелистывала образы и тогда, когда было ей, душе, хорошо, и когда ей было плохо.

      И игры, забавы столь же естественно сходились с Природой. Искусственных, купленных в магазинах игрушек ни у кого не водилось. Мы подражали жизни, которая шла на наших глазах, повторяли ее. Например, вымывали из норки жука, надевали на него сделанное из нитки «ярмо» с «оглоблями», и возили былинки, будто бы скошенное сено. Из привезенного жуком «сена» складывали «стог». Когда жук изрядно уставал, отпускали его на волю. Любили играть в лапту. Еще одно занятие летом: кто дальше нырнет. Я не раз оказывался в победителях, потому что приноровился «бегать» по дну нашего неглубокого пруда, а не плыть. Зимой катались на «лыжах» – досках от бочки. Однажды я на таких «лыжах» угодил прямехонько в прорубь, пробитую для пойки лошадей. И случилось это на глазах отца, который шел из конюшни домой. Вытащив, он сначала с испугу огрел меня по мягкому месту, а потом бегом отнес домой. На краю деревни рос одинокий дуб, в тени которого мы проводили много времени. Скакали по его могучим ветвям словно обезьяны, даже в прятки в кроне играли – такой он могучий и скрытный.

      Около этого дуба я однажды одержал важную для меня победу в драке. Парень с другого конца деревни был на полголовы выше меня, широкое плоское лицо напоминало совковую лопату, густые жесткие волосы торчали пучками во все стороны. Звали его Васькой. И вот стоило ему появиться в нашей толкучке, как тут же он находил причину придраться ко мне. Атаковал необычно, как это делает молодой бычок: нагибал голову вперед, разбегался, стараясь ударить головой в живот. Чаще всего я спасался бегством. Он и не преследовал меня; доставало и то, что я исключался из игры.

      В очередной раз я издали увидел его, сердце затрепетало, но что-то заставило меня сказать себе: дерись! Васька направился ко мне; обычно я пятился, отступал, но на этот раз не двинулся с места. Васька удивился, нагнул голову и разбежался. И когда голова его готова была врезаться в мой живот, я чуть подпрыгнул и врезал коленкой по широкому лицу. Из носа потекла кровь, не закапала, а потекла. Васька размазывал ее ладонями и …горько плакал. Я же, увидев кровь, испугался до смерти. Несколько дней сидел дома; мне казалось, что Васька задумал что-нибудь страшное. Однако все вышло наоборот: теперь уже Васька опасливо следил за мной, когда нам приходилось встречаться.

      Прощание с деревней

      В