Ежевичная зима. Сара Джио

думаю.

      – А то я не знаю, – бросила я и тут услышала слабое позвякивание телефона в сумке. – Извини, мне надо ответить.

      Номер оказался незнакомым.

      – Алло?

      – Миссис Олдридж?

      – Да.

      – Это Джерри из фирмы «Ювелиры бухты Эллиотт». Вы можете забрать ваши часы. Специальный заказ прибыл из Нью-Йорка сегодня утром, – сказал мужской голос. Я совсем забыла о том, что месяц назад мне вдруг пришла в голову идея заказать часы для Этана. Весь прошлый год он мечтал о часах от Хьюго Аллена. В этих часах был секундомер, и он считал, что это пригодится для детских игр и занятий спортом. Часы для папочки. Приближался День отца, и мне показалось, что такой подарок в третье воскресенье июня заставит его улыбнуться. Что-то вроде оливковой ветви мира.

      – О да, – ответила я, думая о том, что лучше бы я вообще не заказывала эти часы. – Я зайду и заберу их.

      – Может быть, вы хотите, чтобы мы сделали гравировку?

      – Гравировку?

      – Вы, разумеется, не обязаны ее заказывать, – пояснил мужчина, – но многим нашим клиентам нравится придать индивидуальность своему подарку. Он становится особенным.

      – Вот как! Вы правы, – вяло отреагировала я.

      – И какую же надпись нам сделать?

      Что бы мне хотелось написать? Моему мужу. Мужчине, который ускользает от меня. Мужчине, которого, кажется, я совсем не знаю. Я покачала головой. Как выразить в одной фразе то, что у меня на сердце?

      Клерк явно почувствовал мое замешательство.

      – Может быть, вы подумаете об этом, а потом перезвоните нам?

      У ювелиров шестое чувство, когда речь идет о любви.

      – Да, это было бы лучше всего, – согласилась я. – Благодарю вас.

      Я закончила разговор и посмотрела на Эбби.

      – У меня ничего не вышло.

      Подруга вопросительно посмотрела на меня.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Это был ювелир. Я купила Этану часы, – объяснила я. – Те самые дурацкие слишком дорогие часы, которые он где-то увидел. Я собиралась подарить их ему на День отцов. – Я засучила рукава, в полной мере ощущая жар камина. – Ювелир спросил меня, какую гравировку я хотела бы сделать, и я не смогла ничего придумать, Эбби.

      Она открыла еще один пакетик сахара и высыпала его в свою чашку.

      – Можно, я кое-что тебе скажу?

      – Давай.

      – Я не думаю, что его интересует Кассандра, – сказала Эбби. – Он хочет тебя.

      – Я у него есть, – фыркнула я.

      – Нет, дорогая, это не так. Ты не та девушка, на которой он женился. Ее давно нет, она утонула в печали.

      Я внимательно смотрела на свои руки, лежавшие на коленях, и на кольцо с крупным бриллиантом на пальце. Эбби права. Я была леммингом[2], который идет к пропасти, не в силах остановиться.

      – Послушай, – продолжала Эбби, – вчера в офисе я увидела в твоих глазах то, чего не видела много месяцев. На мгновение ты снова стала прежней. Тебя что-то увлекло. Господи, Клэр, я так давно не замечала, чтобы ты чем-то интересовалась.

      Я

2

Считается, что в отдельные годы, когда численность леммингов резко возрастает, зверьки следуют друг за другом или за одним из леммингов – «проводником» к пропасти или берегу воды, где и гибнут.