Непобежденные. Владислав Бахревский

согласна на фиалку, которая прельщает, но зачем нам засохшая?

      – Викторин, спой! – матушка улыбалась губами, а в глазах стояло давнее, дивное, в чем угадал он свое счастье.

      Нина принесла гитару.

      – Голубушка! А почему ты у нас не поешь? Почему гитары стало не слышно? В наше время все пели, все играли. Чем увлечены твои сверстники?

      – Играют, – усмехнулась Нина. – В футбол. Вот завтра будет сражение, улица на улицу.

      – Футбол – это мужская битва, она занимает полтора часа. А что еще?..

      – ОСОАВИАХИМ. Старшеклассники в Жиздру ездят, с вышки прыгают. На парашюте…

      Викторин Александрович ударил по струнам, запел:

      Под душистою ветвью сирени

      С ней сидел я над сонной рекой,

      И, припав перед ней на колени,

      Ее стан обвивал я рукой…

      – Поля, а не забыла «Новые кирпичики»? И такое ведь пели.

      Помню, как пошла я работницей

      На помещичий двор, к господам,

      Сколько зла от них испытала я,

      Как страдала и мучалась там.

      Но забил набат, наступил Октябрь,

      И восстал угнетенный народ,

      Сбросив рабства цепь, к быту новому

      Он пошел неуклонно вперед.

      С той поры моя изменилась жизнь.

      Я узнала и счастье, и свет.

      А на третий год меня выбрал сход

      Кандидаткою в сельский Совет.

      – Папа! Вы это пели? – вырвалось у Нины.

      – Время пело. А жили мы все надеждами. Люди, голубушка, не столько живут, сколько надеются пожить. Потом, когда станет лучше.

      Полюбил меня там селькор Андрей.

      Полюбился он так же и мне.

      Вот сошлись мы с ним, стали вместе жить

      И трудиться на пользу стране.

      После чаю сидели на крыльце. Пахло садовым табаком и рекой.

      – Батюшка, ты хорошее спой! – попросила матушка.

      Запел тотчас, тонко, чисто:

      Не слышно шуму городского,

      В заневских башнях тишина.

      И на штыке у часового

      Горит полночная луна.

      И так это было прекрасно! И все было о непоправимом…

      – Папа, еще! – Нина роняла слезы, не таясь. – Папа! Пожалуйста!

      На заре ты ее не буди,

      На заре она сладко так спит;

      Утро дышит у ней на груди.

      Они наплакались сладко, счастливые, любящие, благодарные редкому часу, случившемуся вдруг.

      – Спасибо вам! – Отец Викторин поклонился своим женщинам. – Хочется что-то очень нужное сделать. Пойду приготовлюсь к проповеди. Знаю, чего ждут люди от своего пастыря.

      Сражение на футбольном поле

      Год и неделю ждали болельщики футбольной битвы: привокзальские-плехановские на Шумавцова, скачковских.

      Пацанье Красного Городка заняло единственную скамейку, но плехановские пришли с ухажерками. Вся команда в белых рубашках, брюки – в стрелочку. Галстуки до пупа! На ухажерок глаза поднять страшно. В шелковых чулках, тонюсеньких! Туфли на высоком каблуке. На трех барышнях крепдешиновые платья. Остальные тоже как невесты. Платья – на заводской клумбе таких цветов не найдешь.

      – Нам все равно виднее