Непобежденные. Владислав Бахревский

Боже, моление мое, вонми молитве моей. От конец земли к Тебе воззвах, внегда уны сердце мое, на камень вознесл мя еси, наставил мя еси. Яко был еси упование мое, столп крепости от лица вражия…»

      В счастье облекся, в силу. И ужаснулся.

      Из лесу по дороге шел человек. Слышал, конечно, молитву. Совсем юноша.

      Высокий, худощавый. Лоб открытый, а по глазам не определишь, доброе ли несет в себе. Глаза спрятал за ресницами. Вдруг глянул. Быстро, цепко. Слышал. Донесет? Но молитву творил поп. Однако ж громко! За пределами церкви. А сие – пропаганда религии. Птицам проповедовал учение Христа? Соснам? В такие мелочи «особая тройка» вникать не станет.

      Поравнявшись, прохожий склонил голову, осенил себя крестным знамением и, так и не подняв глаза, подался с дороги лугом, прочь.

      Вскрутнулось в груди отца Викторина. Не боль, не смута… Даже матушке Полине Антоновне объяснить бы не сумел странного чувства.

      Матушка всякую перемену в жизни прозревает, как прозревает птица свою небесную дорогу.

      Сердце услышал.

      Советская власть о воспитании народа крепко печется. Соловками воспитывала, Беломорканалом. У нее даже тюрем нет – трудовые колонии.

      Тоска объяла: «И во мне трус сидит. Этакий советский зайчишка».

      Собирал этюдник, когда на дороге появились с корзинами, с лукошками женщины. Увидели батюшку, обрадовались. Под благословение пошли.

      Благословил. А на краешке сознания горестное: этакое увидят, напишут куда надо.

      «Куда надо!» – устоявшееся нынче словосочетание.

      Могут посадить, могут закрыть храм.

      Но женщины такие благодарные, такие домашние – семья. Приход! Легко стало на сердце.

      В корзинах у всех грибы, в лукошках, в туесках ягоды.

      – Пришла пора белых! – старшая из женщин, Анастасия (он и фамилию помнил – Мартынова), поставила перед ним свою грибную удачу: – Бери, батюшка! Справные какие грибочки-то!

      – Красота! – согласился отец Викторин. – Увы! Грибы мне противопоказаны. Для печени тяжелы.

      Знал, Мартыновым грибы – подспорье, у них семеро по лавкам.

      Подружка Анастасии, Татьяна Хотеева, подала в руки батюшки лукошко с малиной:

      – Не откажите! Полина Антоновна варенья наварит.

      У Хотеевой пять дочерей и сынок. Старшая дочь замужем, вторая – студентка. Младшей – лет десять, а последнему, сыну, седьмой годок.

      Дом у Хотеевых большой, красивый. Глава семейства, Дмитрий Тимофеевич, на локомобильном заводе работает. Нужный производству человек.

      – Спаси Бог! – принял ягоды.

      – Батюшка! Никак не запомню, ты по четным дням служишь али по нечетным? – Лицо Лукерьи Софроновой – святая простота, а вопрос ужасный.

      Второй священник храма – отец Николай Кольцов, из местных. Архиерей перевел протоиерея Викторина из Огори в Людиново ради повышения. Отец Николай в ту пору служил диаконом. Это было в 34-м, а в 37-м грянуло судилище над церковно-кулацкой группировкой тринадцати. Мужчинам, их было девять, – расстрел, четырем женщинам –