Туз в трудном положении. Джордж Мартин

Джека ползли с медлительностью ледника. Он ошеломленно понял, что она говорит совершенно искренне. Что-то холодное скользнуло вверх по его спине, словно хищное насекомое.

      – Я… удивлен, – сказал он.

      – Из-за моей матери? – Она по-прежнему улыбалась, стоя слишком близко. Джеку хотелось бежать со всех ног. – Моя мать была своевольна и упряма. Она бросила моего отца, чтобы развратничать с… той инопланетной тварью. С тем, кто принес нам эпидемию. – Джек понял, что она не может произнести имя Тахиона. – Я не жалею, что была от нее избавлена, – добавила она. – И вам тоже жалеть не о чем.

      Джек вспомнил, что так и держит в руках рюмку. Он сделал большой глоток: резкий вкус виски был необходим, чтобы вернуть его смятенные чувства в норму.

      – Вас удивляют мои слова? – спросила Флер. – В Библии очень определенно сказано о прелюбодеянии и его последствиях. «Да будут преданы смерти и прелюбодей, и прелюбодейка». Левит, глава двадцатая.

      – В Библии также четко сказано насчет первого камня.

      Язык у Джека словно опух, так что он удивлялся, как вообще еще может говорить.

      Флер кивнула.

      – Я рада, что вы можете цитировать Священное писание.

      – В детстве я выучил немало стихов Библии. Большую часть по-немецки.

      Он сделал еще глоток. «Не плачь по мне, Аргентина» надсадно звенела у него в голове.

      – Что меня удивляет, – сказала Флер, – так это то, с кем вы сейчас имеете дело. – Она сделала шаг вперед и дотронулась до его запястья. Джек с трудом не позволил себе содрогнуться. – Сенатор Хартманн ведь стал наследником той клики Рузвельт – Холмс, которая чуть было не уничтожила нашу страну в сороковых годах. Тогда вы спасли нас от этих людей, а теперь снова клюнули на лозунги гуманистов-либералов.

      – Я такой, – ему удалось ухмыльнуться, – пропащий.

      – Я подумала, что вы могли бы снова спастись.

      Ее пальцы скользили по его сильному запястью.

      «Вот уж действительно шлюха господня», – подумалось Джеку.

      – Мне хотелось поговорить с вами лично. Вот почему я здесь в… – она гулко засмеялась, – в этом сборище нечестивых.

      – Всем полезно изредка посещать места, им не подобающие.

      Джек смотрел на нее, и к его горлу подступала тошнота. Он понял, что Флер ван Ренссэйлер – самая гадкая сучка из всех, кто ему только встречался в жизни. Включая его третью жену.

      – Я подумала, что мы могли бы встретиться. Поговорить о… политике. Поговорить о сенаторе Хартманне и преподобном Барнете.

      – Барнет хочет отправить меня в концентрационный лагерь.

      – Вас – нет. Вы доказали свой патриотизм. Господь превратил ваше проклятье в благословение.

      Во рту у Джека стояла горечь.

      – Рад узнать, что я не подлежу божественной облаве. А как насчет всех остальных бедняг, заполучивших дикую карту?

      – Мне хотелось бы все вам объяснить. Помочь вернуться на путь истинный. На путь преподобного Барнета и моего отца.

      Гнев