Вкус власти. Олег Волков

как самый высокооплачиваемый, Лебас взялся за вёсла, но и он потеет от страха. На лбу простолюдина выступила обильная испарина, светлая рубаха с длинными рукавами пошла тёмными пятнами.

      Типат, как мог, устроился на носу утлой лодочки. Берег и сторожевая башня всё ближе и ближе. В левой руке зажат белый флаг, символ переговоров или сдачи в плен.

      – Превеликий Создатель, помоги, – тихо зашептал Типат, таиться от простолюдина за вёслами уже не имеет смысла, – образумь дикарей, отведи стрелы их.

      Остаётся надеяться, что дикари правильно поймут смысл светло-серого куска льняной ткани и для начала решат поговорить, а не палить куда ни попадя. Но молитва помогает плохо. С каждым взмахом вёсел былая уверенность улетучивается.

      Нос лодки ткнулся в прибрежный песок. До сторожевой башни осталась жалкая сотня метров. Типат нервно стиснул зубы. Истеричный приказ Лебасу поворачивать обратно едва не сорвался с губ. Ноги предательски подгибаются, а по спине крадётся мерзкий, липкий холод. Типат с трудом выбрался из лодки, едва не рухнул на прибрежный песок. Либо он сейчас сорвёт куш, либо дикари напичкают его стрелами.

      Льняной платок неуверенно дрожит в левой руке. Ноги едва-едва передвигаются с места на место, Типат с трудом ковыляет в сторону сторожевой башни. В спину ударил плеск вёсел, Типат резко обернулся. Лебас, вот подлец, всё же не выдержал и торопливо отчалил от берега. Хотя должен был ждать на берегу.

      Шаг, ещё шаг. Сторожевая башня близко совсем. Вот уже отчётливо можно разглядеть зубцы на её вершине и даже отдельные кирпичи. Типат перевёл дух, на лбу выступили капельки пота. И куда, дурак, полез. Может, пока непоздно, развернуться и дать дёру? Типат вновь оглянулся. Подлец Лебас отплыл от берега метров на пятьдесят и продолжает торопливо махать вёслами. Драпает, сволочь. Хрен ему, а не проценты с прибыли.

      Мысль о деньгах отрезвила, Типат снова повернулся к сторожевой башне. Если он сейчас струсит, бросит флаг и убежит, то этот сброд на вёслах до самого дома будет подло хихикать за его спиной. О собственной трусости гребцы и не вспомнят. Ну а дома купцы-конкуренты обязательно поднимут его на смех. До сих пор ни одна зараза не рискнула сунуться в земли северных дикарей.

      До башни осталось каких-то пятнадцать метров, Типат остановился. Только сейчас можно заметить признаки жизни: несколько пар любопытных глаз пялятся на него из тёмных провалов бойниц. Хвала Великому Создателю, дикари не стреляют.

      Из заплечного мешка Типат вытащил связку стеклянных бус. Круглые шарики мелодично брякнули друг о друга.

      – Не стреляйте!!! – Типат нервно поднял над головой связку бус. – Я пришёл с миром!!!

      А, чёрт! Откуда дикарям знать благородный иссари? Типат нервно переступил с ноги на ногу.

      Ещё в Лемай с невероятным трудом удалось узнать два самых важных слова на языке дикарей: «мир» и «торговать». Кто бы мог подумать, во всём Миренааре в рабстве остался всего один человек. Да и тот выживший из ума старик с трудом вспомнил, как