Забытые на Земле. «AirZon». Роман Онищенко

сидеть на месте.

      В это время старик Марксонз еле плёлся по тем же ступеням, что и Трэв бежал на экзамен совсем недавно, когда их жизни ещё были аналогичны всем нормальным жителям в поселении. Отец Трэва постучал в дверь и, не дождавшись ответа, дёрнул ту на себя:

      – Добрый день, могу я войти? Мне здесь собственно… На пять секунд буквально.

      – Да, что вам требуется? – Хладнокровно спросила учительница исторической географии, поправляя очки большим пальцем левой руки.

      Марксонз подумал, что не выдержал бы и пяти раз такого жеста за один урок. «Бедный Трэвис, гы-г», – эти мысли чуть не заставили старика истерично улыбнуться.

      – Эээм, я отец одного вашего ученика, и у меня к вам просьба.

      – Давайте быстрее, сегодня же совещание ещё у меня, – поторопила того женщина.

      – Там всё сложно с Трэвисом, сегодня будет вынесен обвинительный приговор по нему, не могли бы вы прийти на суд, чтобы дать некую характеристику по мальчику? – Скромно мялся старик, – даже если это и не поможет делу, но и не навредит точно. Пусть знают правду, каким он был студентом и как рос в обществе.

      – Я глубоко вам сопереживаю, но сомневаюсь, что это чем-то поможет делу, закон есть закон, и у машины «Фемида-3» нет чувств, понимаете? А как вы сами считаете, он виновен? – Нудно протянула учитель.

      Дверь слегка лязгнула замком в ответ. В этом «цирке» не осталось больше, кого можно попросить о пощаде, импульсивно решил старик. Когда Марксонза попросили привстать, зачитывая приговор на суде, тому показалось, что здание суда со своим куполом – это аквариум, а все служивые в нём – немые голодные рыбки, что открывали рты, в ожидании кровавого корма. Мерещились даже чешуи-погоны по всех их цветных комбинезонах, а не только на плечах. В уши залетал непонятный свист, и было одно желание – поскорей бы выйти отсюда, и направиться домой. Марксонза в конце попросили поставить подпись большим пальцем правой руки. Он временами зыркал в сторону отца Эдвина, не смотрит ли на него тот, но с левого фланга зала лишь часто глазела мать покойного подростка. Побледневший же отец Эдвина уставился в пол, придерживая голову рукой. Такое поведение этой парочки слегка напрягало и запугивало Марксонза.

      Планшет поднесли и к родителям Эдвина для росписи. По предварительному решению суда – Трэвис обязан был явиться и сдаться властям для суда. И на данный момент юноше следовало бы ожидать негативного решения по нему в сторону самосуда. Он происходил следующим образом: юношу завели бы в специальную камеру в здании инфо-центра вместе с одним из родителей Эдвина, руки мальчика должны быть застёгнуты тюремной магнитной застёжкой позади. И затем, обычно путём удушения происходила месть в таких случаях самосуда. Затем тело преступника сжигалось в тот же день. Процедура описывалась в тончайших деталях по пунктам, но читать эту ересь до конца, никто из подписавших