Бабочка под стеклом. Литературно-перестроечный коктейль с ощутимыми нотками мистики и криминала. Людмила Филатова

превратилась…

      Вылитая Цветаева в спектакле: тот же балахон с откинутым капюшоном, та же гордая посадка головы с порхающей прядкой у виска.

      – Глядите! – ахнула Елена, – Сама пришла!

      Все и онемели. А режиссёр быстренько свечу загасила, в папиросную бумагу, и – в коробку: на случай, если кто-то не поверит. Ходили потом неверующие, смотрели…

      На следующий день народу в лит. курилке было опять – битком!

      Тут – самые разговоры, более открытые, раскованные. Даже некурящие заходят чужой дым поглотать.

      Пассивное курение. Пассивная жизнь… Пассивное творчество! Хотя, какое оно тогда творчество, чёрт его побери?! – нервно смяв пустую пачку из-под «Явы», Елена навесом отправила её в урну – попала!

      Может, от слабости эта пассивность? Не физической – духовной. Наследственная усталость…

      Хотя, сегодня… – нервно передохнула она, – уж точно сильный приезжает!

      У нас в поэтических кругах его живым памятником величают. Это какую же силу надо иметь, чтобы, пусть и мысленно, такое сотворить…

      «Я скатаю родину в яйцо.

      И оставлю чуждые пределы,

      И пройду за вечное кольцо,

      Где в лицо никто не мечет стрелы.

      Раскатаю родину мою,

      Разбужу её приветным словом.

      И легко и звонко запою,

      Ибо всё на свете станет новым».

      Обновить целую страну – до яйца, до первоначала, да и вынести – из всего этого… Как же любить её надо, любую, даже теперешнюю. Не просто жалеть, а всей кровью радеть – за потомков, за будущее.

      А вот… и он! Сразу набежали все, как вокруг светоча собрались. Книжки за автографами тянут. Одна поэтесса встала на цыпочки:

      – Я вам стихотворение написала…

      – О чём?

      – О любви.

      – О любви у меня уже есть… – «…давай тебе рубашку постираю, и хлеба принесу, и молока…» Я его частенько на семинарах цитирую.

      – Так это же – наша Елена…

      – А где она?..

      И тут слышит:

      – Лен, иди сюда… Тебя Кузнецов зовёт!

      Подошла.

      – Так вот, ты какая… – берёт за руку, отводит в угол. Два стула сиденьями к стенке повернул. Сели ко всем спиной.

      – Ну, рассказывай… Как живёшь?..

      – Как все.

      – О любви написала… А в жизни любила кого-нибудь, ну так, чтобы – край?!

      – Не знаю… – говорит.

      – Вот и я… – не знаю. Ох, и дура, ты!

      – Дура, – соглашается, – круглая…

      А он вдруг улыбается и говорит:

      – Совсем, как я….

      Вскоре и остальные подошли. Пришлось стулья развернуть и общий разговор поддерживать. Но Елена всё-таки – бочком, бочком, и в сторону. Ведь всё главное уже сказано.

      А своим уже потом объяснила, что вычитала где-то высказывание Кузнецова о поэтессах, в общем-то – нелестное.

      Мол, истинные поэты в стихах – с Богом говорят, а поэтессы – со своими