Все золото мира. Джанис Мейнард

и подними ногу над ванной. Я обработаю рану перекисью водорода. Будет немного щипать.

      Никки прикусила губу и закрыла глаза, почувствовав сильную боль. Когда все закончилось, она подняла веки и увидела, что Пирс стоит на коленях у ее ног.

      Он нежно держал ее за пятку, и все тело Никки покрылось мурашками. Сначала он промокнул рану бумажным полотенцем, а затем смазал ее кремом с антибиотиком.

      Процедура была не особенно приятной, но Никки отвлекала близость Пирса. Она практически опиралась на его плечи. Если она наклонится вперед, то сможет запустить пальцы в его густые волосы. Чувствуя возбуждение и дрожь, она наблюдала, как он аккуратно и ловко, словно медик, забинтовывает ее ногу.

      Наконец Пирс встал, и ей показалось, что ванная комната уменьшилась в размерах.

      – Мазь должна помочь. По крайней мере, ты сможешь надеть обувь поверх повязки.

      У Никки участилось сердцебиение, она отступила к раковине:

      – Спасибо. Уверена, все будет хорошо.

      Пирс уставился на ее губы, а она задалась вопросом, не прилип ли к ее подбородку кусочек лука.

      – Ты готова?

      У нее скрутило живот.

      – К чему?

      Уголок его рта приподнялся в едва заметной улыбке, словно Пирс прочел ее мысли.

      – Поужинать. Стейк готов.

      У нее пересохло во рту, она сглотнула:

      – О, конечно. Да. Конечно. – Никки отошла от него и шагнула в коридор. – Спасибо за медицинскую помощь.

      – Не за что.

      На кухне Пирс усадил ее за стол и стал раскладывать на красивые керамические тарелки стейки, печеный картофель и салат «Цезарь». Как только Пирс сел за стол, Никки вскочила:

      – Мы не распечатали записи из роддома!

      Он взял ее за запястье и заставил сесть на место:

      – Мы не в ресторане. У нас впереди весь вечер. Ты распечатаешь их, пока я буду убирать со стола. Разложим записи на журнальном столике, посидим на диване и почитаем.

      – Хорошо. – Она села на стул и отрезала кусочек стейка. Еда была великолепной. Несколько минут они ели в молчании. Никки часто ужинала на ходу или ела за рабочим столом дома, занимаясь делами. Она уже забыла, как приятно ужинать с мужчиной.

      – Как твой отец? – спросила она после долгих раздумий.

      Рука Пирса с вилкой замерла на полпути ко рту. Положив вилку, он сделал большой глоток вина.

      – Стабильно, – коротко ответил он. – Сегодня утром я пробыл у него несколько часов. Мать надеется, что заберет его домой завтра или послезавтра.

      – А что потом?

      Пирс нахмурился, глядя в пустоту, словно читая невидимый сценарий:

      – Будем ждать.

      – Когда вы планируете сказать ему правду?

      – Когда он достаточно окрепнет, чтобы выдержать эту правду. И мне было бы намного проще, если бы удалось сказать нечто большее, чем «Я не смогу быть твоим донором, потому что я не твой сын». Как сообщить человеку, что его единственный ребенок – на самом деле не его сын?

      – Он по-прежнему твой отец. Он вырастил