Украинский Чапаев. Жизнь и смерть легендарного комдива Николая Щорса. Иван Никитчук

стучать.

      – А может, поедем, Саша? – всякий раз после этого спрашивал он старшего сына. – Деваться надо куда-нибудь, не проживем мы на своем клочке.

      Но каждый раз остужали разгоряченную голову отца, не по годам расчетливые слова сына:

      – Нет, батя, земля сибирская спокон веков не знает, что такое плуг. Как мы ее будем обрабатывать, зубами разве грызть? Нужны волы или лошади. А у нас с тобой всего по одной рубашке. Да и те все в заплатах…

      Так Мыкола Щорс и не собрался с духом, не кинул свои края. Все силы до остатка вложил в безжалостно скупую белорусскую землю. Нестарым еще лег в нее и сам вслед за женой…

      Александр, хоть внешне и походил на отца, но характером вышел другим. Такой же щуплый, сухощавый, невелик ростом, но не в пример отцу замкнут, трудно сближался с людьми.

      Земля его не привлекала, больше тянулся к верстаку. Когда исполнилось 19 лет, решил вовсе расстаться с землей и покинуть отчий дом. Увез с собой лишь латаную перелатанную фуфайку, да еще фанерный сундучок с кое-каким инструментом. Это все, что смог выделить Мыкола Щорс сыну из своего хозяйства.

      Прощаясь, отец прослезился:

      – Ну, что, сынок… Дай бог тебе удачи… Может, ты найдешь свою более счастливую долю, чем моя…

      За порог не провожал. По давнему преданию это была недобрая примета: тоска заест сына по родной хате…

      На перекладных добрался Александр до Минска, а оттуда поехал железной дорогой, чугункой, как здесь ее называли. Ехал не долго, и через полторы сотни километров сошел на маленькой станции Сновск. В вокзальном буфете его внимание привлек поджарый, с чахлой соломенной бороденкой мужик. Шум вокзала, свистки паровозов мешали Александру слушать. Из обрывков разговора он понял: свежесколоченная артель направляется на Черниговщину, в казачье село Носовку. Село большое, на реке Снов, земли там супесные, леса сосновые, сухие, без болот. Но не земля и даже не лес интересовали Александра. Тот, кто вел разговор с мужиками, брал за душу другим. Недавно там проложили чугунку, начал расстраиваться пристанционный поселок, закладывалось крупное депо. Перспективы для рабочих рук открывались огромные. Вот он длинный рубль, и, оказалось, совсем рядом.

      Александр робко подошел к группе совещающихся мужиков:

      – Простите меня великодушно. Послышалось мне, что вы артель собираете… Так не будет ли на то ваша ласка, чтобы и меня в нее включить?..

      Александр с трепетом в душе ожидал ответа.

      – А почему бы и не включить, добр человек, если умеешь что-либо делать и не ленишься к тому же, – ответил тот, кто казался за старшего.

      – Мы к работе привыкшие, могу работать по дереву, слесарничать…

      – Нам такие как раз и нужны… Ну, что, мужики, берем парня в артель? – обратился он к окружавшим его артельщика.

      – Берем… берем… почему не взять, – раздались вразнобой голоса.

      – Ну, считай, вопрос решен. Тебя как звать?

      – Александр Щорс.

      – А меня, Михаил Табельчук. Вот и познакомились…

      Так