Осиновая корона. Юлия Пушкарева

Ровейн-Отцеубийца, в самом деле.

      Кроме того – Рориглан и признание тёте Алисии ждут её впереди. После этого она, может быть, и будет вправе рассчитывать на ответное признание.

      Уна встала, отряхнув рубашку. Скоро начнёт светать; нельзя, чтобы юную леди Тоури с восходом застали на улице – словно блудящую девку. Или пьяницу.

      Или колдунью.

      ГЛАВА III

      Минши. Остров Рюй

      Зал был насыщенного, густого янтарного цвета. Мелкая плитка мозаики на полу и стенах, арка входа, обрамление больших овальных окон, ступени, поднимающиеся к помосту с креслами, и сами кресла – всё горело рыжеватой желтизной. Солнечный свет танцевал на шёлковой обивке, на мраморных колоннах (они поддерживали балкон над помостом – в дни празднеств там рассаживались музыканты, так что звуки лир и флейт, гонгов и барабанчиков разносились по всему залу), на мозаичных узорах под ногами Шун-Ди… Узоры изображали солнце и луну в разных фазах – от восхода до заката. Две сверкающих окружности-цикла пересекались в центре зала, причём ярко-золотая наползала на бледно-жёлтую, лунную, как бы подавляя её. Это символизировало победу солнца – Ми. Победу Прародителя, несущего свет истины, над силами тьмы и порока.

      Шун-Ди был здесь лишь второй раз в жизни, но помнил: если поднять голову, на высоком потолке он увидит ту же пляску золота. Там, кажется, расположились мозаичные всполохи огня. Снаружи Дом Солнца тоже выглядит сообразно своему имени: он выстроен из пёстрых булыжников, как дома многих из вельмож Минши, и все камни – в оттенках жёлтого. Издали Дом Солнца похож на янтарь – сокровище в глубине цветущего сада.

      Но сейчас тёплый свет казался Шун-Ди ядовитым и режущим. Он стоял посреди мозаичных узоров, опустив голову, точно подсудимый.

      Именно так он себя и чувствовал – как преступник, ожидающий приговора. Четверо мужчин на помосте тихо совещались, решая его судьбу. Четверо из Светлейшего Совета – те, кто направил Шун-Ди в путешествие на запад; те, кто оплатил большую часть расходов на это путешествие. Все они происходили из бывших рабовладельцев. Хотя двоих Шун-Ди ни разу не встречал до этого дня, происхождение видно сразу: одеяния из тончайшего, лучшего шёлка и со вкусом задрапированы, глаза подведены чёрной краской, в перстнях на пальцах переливаются драгоценные камни… И, конечно, рисунок татуировки. Их лица были чистыми, но татуировка на руках наносится в раннем детстве – а Шун-Ди, по воле судьбы, разбирался в татуировках. Советников покрывали знаки вельмож.

      А вельможи не пойдут навстречу человеку с такой грязной кровью, как у него. Молодому, временами везучему купчику, который ничего особенного из себя не представляет. Светлейший Совет сделал его инструментом, поручив задачу опасную, но важную, – а он провалился. Шун-Ди оказался неподходящим, очень уж грубым резцом для изящных узоров-интриг. Они ошиблись в нём.

      И это ему не простится. Если бы в Совете Шун-Ди покровительствовал кто-нибудь из торговцев или бывших рабов, у него был бы шанс оправдаться. Но только не перед